В общем, различия внутри субстанции ничуть не менее реальны, чем ее единство. Единство субстанции проявляет себя не в устранении различия мышления и протяжения, но в том, что в различных атрибутах субстанции осуществляется «один и тот же порядок или одна и та же связь причин, то есть те же самые вещи следуют одна за другой» [Eth. II pr. 7 sch.].

Что касается Гегеля, то источник его недовольства спинозовской версией единства субстанции лежит почти на поверхности. Спиноза признает равноправие атрибутов протяжения и мышления в отношении к Богу. Всякий атрибут выражает всю без остатка сущность Бога. Мышление в этом смысле ничуть не лучше и не хуже протяжения. А Гегель, держащийся христианской богословской традиции, предлагает понимать Бога как чисто духовную субстанцию, без всякой примеси материального начала. В этом отношении он всецело солидарен с Декартом.

Категория единства, понимаемого как тождество различенного, встречается у Спинозы едва ли не повсеместно. Уже в определении субстанции как причины себя заключена мысль, что субстанция некоторым образом отлична от себя. Еще заметнее это становится, когда речь заходит о существовании Природы в формах «naturans» и «naturata». Противоположные определения откровенно приписываются здесь одной и той же вещи. Остается только удивляться, как эта субстанция Спинозы могла показаться Гегелю «Абсолютной Индифференцией»?! Ее единство просто-таки соткано из различий и противоположностей.

Впрочем, в работах Спинозы присутствует и категория непосредственного тождества. К ее услугам он прибегает, когда утверждает, что одно и то же (unum et idem) есть существование Бога и его сущность [Eth. I pr. 20], воля и интеллект [Eth. II pr. 49 cor.], или когда соединяет слова «Бог» и «Природа» союзом «seu» [Eth. IV prf.]. Категория непосредственного тождества применяется для того, чтобы показать, что то или иное различие является всего лишь номинальным и за ним скрывается одна и та же вещь.

Более основательными представляются упреки Гегеля в том, что Спиноза не счел нужным показать, как различия атрибутов и модусов выводятся из единой субстанции, или хотя бы логически вывести категорию субстанции как таковую.

Действительно, в «Этике» бесконечное многообразие атрибутов с самого начала предполагается данным в единстве субстанции. Уже в начальной дефиниции Бога говорится, что он мыслится как «субстанция, состоящая из бесчисленных атрибутов» [Eth. I df. 6]. Вывести же из абстрактного, абсолютно равного себе бытия нечто конкретное и многообразное, как это происходит в «Науке логики», возможно не иначе как с помощью чисто словесных операций, к которым Спиноза ни при каких обстоятельствах не прибегал. Конкретные определения атрибутов нельзя логически вывести из понятия субстанции потому, что субстанция Спинозы не есть нечто отличное от своих атрибутов. Без атрибутов субстанция – ничто, из них складывается ее сущность.

Тем самым у одной вещи предполагается бесчисленное множество абсолютно разных сущностей! Довольно необычная мысль. Согласно традиционным представлениям, у всякой вещи может иметься только одна сущность. Еще Декарт без тени сомнения постулирует, что «каждой субстанции присущ один главный атрибут, как мышление – уму, а протяженность – телу». Именно этот постулат заставляет Декарта считать субстанцию мыслящую и субстанцию протяженную разными вещами. Он никоим образом не допускает возможности существования вещи, которая обладала бы двумя столь различными атрибутами. Спинозе эта возможность представляется более чем реальной:

«Далеко не является абсурдным, следовательно, приписывать одной субстанции многие атрибуты; ведь в природе нет ничего яснее того, что всякое сущее должно пониматься под каким-либо атрибутом, и чем больше оно имеет реальности или бытия, тем больше имеет атрибутов, которые выражают необходимость, или вечность, и бесконечность» [Eth. I pr. 10 sch.].

Здесь угадывается скрытое возражение Декарту (в равной мере относящееся к Гегелю): почему, собственно, Бог понимается только под атрибутом мышления? Нет никаких оснований так ограничивать природу Бога, считает Спиноза. У вещи абсолютно бесконечной логичнее предполагать наличие бесчисленных атрибутов.

Однако что заставляет нас думать, что мышление и протяжение выражают одну и ту же субстанцию, а не две разные? – Категория единства тоже логически следует из категории бесконечного, и коль скоро мы соглашаемся признать, что Бог, как вещь абсолютно бесконечная, существует, приходится согласиться и с тем, что он един и что «всё, что существует, существует в Боге» [Eth. I pr. 15]. Ведь если бы протяжение или мышление могли существовать вне Бога, бесконечность последнего оказалась бы не абсолютной.

Верно, далее, и то, что «субстанция принимается Спинозой непосредственно, без предшествующего диалектического опосредствования...» Гегель хочет знать, как возникает в мышлении идея субстанции, единой для всего сущего (в его «Логике» ей предшествует длинный ряд иных категорий мышления). Это желание было бы законным лишь при условии, что мышление является чем-то большим, нежели идеей субстанции. Но как раз этого Спиноза не признаёт. Идея субстанции возникает не в ходе мышления, а вместе с мышлением. Истинное мышление (интеллект), согласно Спинозе, есть не что иное, как разворачивающая свое содержание бесконечная идея субстанции.

Поскольку «субстанция по природе первее своих состояний» [Eth. I pr. 1], а порядок и связь идей в мышлении те же, что порядок и связь вещей в Природе [Eth. II pr. 7], постольку идея субстанции оказывается «первее» всех прочих состояний мышления и ее возникновение равнозначно возникновению мышления как такового. Спиноза твердо убежден, что идея субстанции – единственная идея, которая не нуждается в «диалектическом опосредствовании», то есть в выведении из каких-либо иных идей. Напротив, все остальные идеи надлежит опосредствовать идеей субстанции:

«Наш дух... должен вывести все свои идеи из той, которая выражает начало и исток всей Природы, чтобы сама [эта идея] так же явилась истоком всех прочих идей» [Opera, I, 13].

В этих словах Спинозы сформулирована, по сути дела, программа действий для построения особой, предметной логики, в основании которой располагается идея Природы. Эта логика предназначена, согласно замыслу Спинозы, стать «совершеннейшим Методом» (Methodus perfectissima) теоретического мышления. А первым определением Природы оказывается тут категория существования, понимаемого как актуальная сущность или обращенное в себя действие вечной и бесконечной субстанции.

http://caute.tk/am/text/spexis.html А.Д. Майданский. Категория существования в «Этике» Спинозы