Предпосылками возникновения этого поста стало расширенное отношение к философской методологии, выраженное в  Фальсификационизме К. Поппера. и Тезисах Дюэма-Куайна.

    Карл Поппер пишет: «Нет метода, специфического только для Философии». Высшим видом рефлексии является Философская рефлексия---как размышление о предельных основаниях бытия, осмысление предельных оснований человеческого сознания и поведения путем критического анализа их форм, установок и предпосылок. Философская рефлексия связана с выявлением смыслов, т.е. имеющихся в культуре исходных наиболее общих знаний, ценностей, регулятивов. Философская рефлексия критически анализирует, систематизирует, интерпретирует их, формирует более адекватные способы организации, описания и объяснения человеческого опыта, выдвигает идеи, принципы, которые должны его обосновать. Рефлексия - имманентное свойство человеческого мышления. Посредством рефлексии, поток человеческого сознания обретает, как структуру и формы, так рациональную устойчивость. Рефлексия означает переход к предметному рассмотрению сознания, переход к самонаблюдению и критическому самоанализу, к критической самооценке. Благодаря рефлексии человек освобождается от непосредственной привязанности к сущему и, как мыслящее существо, возвышается до субъекта культурной деятельности, становясь субъектом познания; устраняются человеческие предрассудки и заблуждения; и становится возможным духовный прогресс человечества. [[Научная библиотека КиберЛенинка: http://cyberleninka.ru/article/n/o-nekotoryh-osobennostyah-filosofskoy-refleksii#ixzz4VAWoSsqP]]

    Излагаемые темы про природы и ФДМ (формы движения материи) имеют принципиальное возражение по  Схоластическому Тезису о Совести  (СТС) в том, что природы, как таковой,---не существует ∃, ибо существует ∃ только то, что имеет место строго в данный момент. Само понятие природа--- существует ∃ только благодаря человеческому мышлению, именно согласно семантической выразимости объективности в пределе истины, выраженный семантически А. Тарским Истина и доказательство, как вершинный метаязык, ввиде оператора дефиниции =Df. имён существительных, как то, что «нужно заметить, что истина TstST---это не этот предмет, но высказывание о нём, и даже не имя S этого предмета, хотя обязательно это имя S содержит, но как tstS предложение о том, что имя этого предмета (дефиниенс S) в качестве подлежащего---есть дефиниендум, как предложение выражающее факт, что дефиниенс есть истинное предложение TstS—в смысле Остин Д. Истина - 1950 (или TstST=Df. S)». Что и порождает познавательный феномен ввиде  парадокса лжеца X---в смысле Даммит М. Истина1959. Т.е. человек мыслительно (мета)высказывается о том что понятие природа---суть высказывание об организованных совокупностях, некий тип универсалий, потому реально природа не может иметь никаких продуктов, это абстракция. А материально только то, что образует ФДМ в данный момент времени. Потому, мышление это точно мета уровень ФДМ, но требуется ещё мета уровень для непременной возможности объективности, что и приводит к понятию истины и Бога, как искомой вершинной истины, истины всех миров, вершины дедукции. Ведь уровень ФДМ---трансцендентный мышлению, что, как мета уровень, позволяет определить, что понятие истины «не живёт» ни в настоящем, ни в будущем, но трансцендентен  относительно всех их и неизменен, что по утиному тесту есть в точности религиозное представление о Боге.

   Методом Натурального вывод доказывается, как сущностная трансцендентность Божества, так и трансцендентность духовной, сущностной природы. Как нет множества всех множеств (Антиномия Рассела), которое содержит само себя, так нет и материи, из которой происходит всё. И убеждённейший атеист Бертран Рассел, сам же вывел существование Бога, как снятие материального противоречия в том, что материя и энергия---как связанный идеальностью законов сохранения---дуэт (в котором Бога нет, ибо иначе материально-энергетический дуэт был бы множеством всех множеств содержащим самое себя), сам по себе уже тем, что идеально существует---доказывает наличие над ним духовной иерархии. Гениальнейший философ и математик Бертран Рассел, своей антиномией впрямую доказал, что существует не материально-энергетическая иерархия, которая интерпретируется только теологически, ибо причинствует идеальному дуэту материи и энергии, и Антиномия Рассела---это истинно свободный Господний Промысл в наставлении Рассела  совестью учёного на путь истинный. Продолжая исследование этой АнтиномииРассела, можно смело утверждать, что энергия---это не материя, а материя---это не энергия, иначе это снова была бы Антиномия Рассела. Идеальностью закона сохранения энергии доказывается, что материально-энергетический дуэт, полностью автономен, и это утверждает, что этот дуэт---замкнутое множество, но и оно не может содержать всего, т.е. своей сути оно не содержит, что делает очевидным существование теологически интерпретируемой сущности, ещё более выразительной, чем весь язык мат.-энергетического дуэта, именно по принципам мета превосходства, убедительно доказанным А. Тарским в мета теореме--- Истина и доказательство.

   Вообще, вопрос: само метафизическое, знание о нём, мы имеем возможность обрести только в религиозных учениях, или есть альтернативы?---вполне уместен, и я его уже отчасти разрешил в посте Феноменологическая редукция и Бог тем, что поясняю трансцендентальную природу ума, как трансцендентально (редуцируемую)  единяющуюся стремлением к истине, как единая коммуникация, но язык этой коммуникации понятен (доступен) только в интенциональности (в духе), ибо говорит про цвет, т.е. про светлое или тёмное движение интенциональности. Ибо в светлом движении---интенциональность не поглощается, т.е. не менее, чем первозданная А≡А. Это принцип Антиномии Рассела в том, что всякое (сущностное) положительное (+) мн-во себя не содержит, чего не скажешь об отрицательных (тёмных) множествах, этим утверждается, что замкнуто они и полны сами в себе, и, потому---не изначальны, иначе они бы себя не содержали, т.е. в (-) мн-вах сущность поглощается, и это определяется семантически, и способ противостояния этому засилию так же семантический, как разумное, в т.ч. предохраняющее, воссоединение с Творцом молитвенно. Отсутствие у теологии познания---альтернативы определяется в том, что наша связь с истиной и вся наша объективность---даны именно только через Бога, ибо другой путь невозможен, именно потому, что семантически, в парадоксе строгой импликации утверждается, что истина следует из всего, потому ждём 2-го пришествия, но если сам по своей воле не пожелаешь воссоедениться с Богом, то как Ему нарушить твою свободу?? Отсюда понятно, что вне совести---разум вообще демоничен, этот демонизм не исчезает здесь никогда, дабы уповали верою, а не самостью, ибо, как не ведавший по святому крещению разум, определит светлую или тёмную направленность своего бытия, если он светлого никогда не ведал?? Т.е. всё остаётся так, как и предали нам Св. Апостолы и Сам Бог, а сам Халкидонский догмат есть суть адаптация догмой---Святого Предания, но по немощи нашей, не могущей вместить Слово Божие.

   Это вершинный предел специфики  Тезисов Дюэма-Куайна и высшая граница разделения природ:  материи,  ума и духа, и максимально возможное единство, которое  Промысл Божий, в полном сохранении свободного выбора разума, утверждает совестью  в Помощи Вышняго, и которое и Промыслительно совершается (если верно взаимодействует с Божеством) законом---"Дорогу осилит идущий". Но в этой области есть и злые силы.

  {{Что предполагает  эсхатологическое  предверие в возможности (как истинная проверка готовности к приемству добра в силе), личного свидетельства---способности устоять в светлой области.}}

   Но злые силы действуют иными приоритетами, и потому их действие семантически различимо, именно по разумному отношению к истине и естеству сохранения сущности  разума и  духа, что уже будет не совпадать в единстве и последовательности, которое воссоздаётся языковым эквивалентом человеческого сознания и редукции феноменов мышления, и есть предметом исследования языка, как Схоластический Тезис о Совести, (описуемый рамками Антиномии Рассела) в реализации Семантической Аксиомы Синергетики.

  Ещё алхимики древности оставили нам некую мудрость---Завещание (или слова тайн) Гермеса Трисмегиста [Изумрудная таблица] 3. И так все вещи произошли от Одного посредством Единого: так все вещи произошли от этой одной сущности через приспособление.

 ---Что интерпретируется тем, что только очень высокий разум разумеет, что нет такого закона, который бы делал истиный разум подневольным, ставя таковой под свой диктат, не давая встать к познаваемому свободным отношением к нему, в познание сути этого закона, что уже само по себе не делает этот закон абсолютным, а следовательно и не сущностным. Суть же в том, что имеет место приспособление, как фактор свободы и неповторимости, как ожидающего царствования освящённым разумом. А раз сам разум имеет суть бесконечно глубинного постижения языка (Семантическая Аксиома Синергетики), то и Божество неким образом и только Богу известным Подобием---сопоставимо со словом, интерпретируемое интуитивно-молитвенно.

  Направленность сознания на предмет---феноменологически конструируемым осознанием, направленно на переживание смысла этого предмета, что интерферируясь, по систематике  верификационистской семантики М. Даммита, выделяет феноменологические  метафоры лингвистического значения, ввиде познавательной интерференции:  смысла,  силы и окраски (цвета). Это утверждаемое мною имеет смысл некой нестандартности (в смысле логического парадокса Брауэра для нестандартного представления) сообразно интерсубъективности совести; представляя  силу  синергетики  интерсубъективности единения; что результативно и определяется  цветом интенции  интенциональности, в т.ч. и как светлым уделом сохранения сущности души, истинно демократично-рубрицированного в строго индивидуальном порядке в полном уважении к свободному достоинству человека. Это подаёт осмысление силы потребляемого значения, и нестандартно организуется в понятии цвета интенции интенциональности. Высказанное мною вроде не совсем уместная сложность, была необходимостью показать, что мета богатство языков феноменологической сигнификативной редукции  и интенциональности, воссоединяется в единство высказывания, именно как в нестандартной модели высказывания (что пояснимо по мультиполярности  интенсионалов  развитых предметных языков), что и есть интенсиональностью, общности экстенсиональности во всех мирах (объединённых высказыванием)  соответствующих точек соотнесения.  Например, Брауэр указал на следующийпарадокс логический классического существования: в любой достаточно сильной классической теории имеется доказуемая формула вида ∃хА(х), для которой нельзя построить никакого конкретного t, такого, что доказуемо A(t).

   В частности, нельзя построить в теории множеств ни одной нестандартной модели  действительных чисел, хотя можно доказать существование таких моделей. Этот парадокс логический  показывает, что понятия существования и  возможности построения---необратимо расходятся в классической математике.

   Далее, нестандартные модели, которые потребовали явного различения языка и метаязыка, привели к следующему парадоксу логическому: «Множество всех  стандартных действительных чисел является частью нестандартного конечного множества. Т.о., бесконечное может быть частью конечного».

 Этот парадокс логический резко противоречит обыденному пониманию соотношения конечного и бесконечного. Он основан на том, что свойство «быть стандартным»  принадлежит метаязыку, но может быть точно интерпретировано в нестандартной модели. Поэтому в нестандартной модели можно говорить об истинности и ложности любых математических утверждений, включающих понятие «быть нестандартным», но для них не обязаны сохраняться свойства стандартной модели, за исключением логических тавтологий [что и есть доказательством утверждения, что единственным испытанием доверия Куайна---утверждается соответствие в системе, в которой находится действующая парадигма, в общей и единственной аргументированной схеме, в которой онтология недоопределенности  гарантирует, что только достоверные доказательства независимо выполняют свою работу, выбирая единый ответ на такие противоречивые данные, что ещё допускают вмешательство, ибо в сути логика---это тавтология и ничего кроме тавтологии].

  Вывод один---Предметный язык есть уникально-гибкой нестандартной семантической моделью, которая для реализации именно и нуждается в эксплицитной памяти, для объективно сознательного конструктивного рубрицирования ноэтико-ноэматических  актов переживания собственного сознания, широта мета охвата всего сущего---может быть и подсознательной имплицитно-регулирующей интенцией интенциональности. Вся эта модель имеет единый интуитивно-ассоциированный порядок восхождения к смысловому конструированию, причём именно как абдукция. АБДУКЦИЯ---познавательная процедура принятия версий. Впервые явно выделена, как Пирса Ч.С. «абдукция», который рассматривал абдукцию  (абдуктивный вывод) наряду с индукцией и дедукцией. Пирс  считал, что, отбирая среди необозримого множества версий наиболее существенные, исследователи реализуют «абдукционный гештальт-инстинкт», без которого невозможно было бы развитие науки. Согласно Пирсу, методология науки должна пониматься как взаимодействие  1) абдукции, осуществляющей принятие объяснительных правдоподобных версий, 2) индукции,  реализующей эмпирическое тестирование выдвинутых версий, и 3) дедукции, посредством которой из принятых версий выводятся следствия. Таким образом, Пирс Ч.С. создал идейный эскиз теории рассуждений, впоследствии получивший развитие в исследованиях по искусственному интеллекту, в которых абдуктивный вывод  представлен как вид автоматизированного правдоподобного рассуждения. Это также и вывод Куайна, по "недоопределенности научной теории",  Стэнфорд энциклопедия философии--- Философский анализ показывает, что и самым  главным — не есть итоговая картина производимого знания, а главным есть философский, мыслительный процесс работы, и крайне важно, чтобы вязкая толща языка-посредника, в которой барахтается человек, не затвердела, и, по необходимости, стараться разбить ее трещинами, расчленить и перерасчленить (т.ск. умеренный   деконструктивизм), как сохранение гибкости ума, и тренинг феноменологической сигнификативной редукции мышления. Mary Hesse говорит о том, что онтология   недоопределенности  показывает, почему некоторые  "Нелогические" и "экстра-эмпирические" соображения должны играть определенную роль в выборе теории, и утверждает, что "этот выбор между ними---всего лишь короткий шаг от этой философии науки, к предположению, чтобы принять такие критерии, которые можно увидеть, чтобы сделать их различными для разных групп исследователей и в разные периоды исследования, что и должно быть объяснено социальными , а не логическими факторами.

 Глава 1  Ин.1:1. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. «В начале было Слово». Этими словами евангелист обозначает вечность Слова. Уже выражение «в начале» (ἐν ἀρχῇ) ясно указывает на то, что бытие Логоса совершенно изъято от подчинения времени, как форме всякого тварного бытия, что Логос существовал «прежде всего мыслимого и прежде веков» (свт. Иоанн Златоуст)8. Еще сильнее эта мысль о вечности Слова выражена присоединением к выражению «в начале» глагола «было» (-ἦν). Глагол «быть» (εἶναι), во-первых, является обозначением бытия личного и самостоятельного, в противоположность глаголу «стать» (γίνεσθαι), который обозначает появление чего-либо в известное время. Во-вторых, глагол «быть» употреблен здесь в прошедшем несовершенном времени, которое указывает на то, что Логос был уже в то время, когда тварному бытию еще только полагалось начало.

  Что и вторится интерсубъективно разумным существованием человека---“Ум (дар человеческий) рождает Слово, произносимое при содействии Духа, Слово хотя и отделилось при произнесении и явлении, но неотделимо принадлежит Уму.”[письмо игумена Антония Б.; С. Нилус Т.3 с.181-189]  

    Готфрид Вильгельм Лейбниц. Монадология [*]---Души действуют согласно законам конечных причин, посредством стремлений, целей и средств. Тела действуют по законам причин действующих (производящих), или движений. И оба царства - причин действующих и причин конечных - гармонируют между собой.

  [ 38 ] Если вообще существует абсолютный всеобщий закон, то, если бы он был, я ничего не мог бы о нём знать, потому что всякое знание, в том числе и о нём, мне диктовал бы сам тот закон, а говоря под его диктовку то, что он велит, я никогда не встану в свободное отношение к нему, т.е. никогда не увижу его суть.  Потому, и подбрехивает  ещё и  Готфрид Вильгельм Лейбниц, ибо слово---это интенциональный закон (идеального, свободного приспособления умом), по Истине не противоречивый, но свободный, и что это?, как не взаимосвязь через свободу совести, а с ней и разума (в Божестве). Гермес Трисмегист  был намного мудрее Готфрида Вильгельма Лейбница. Истинное приспособление намного гармоничнее диктата закона, ибо, если материальное только подзаконно, то чем разумная душа подвинет неподвластный ей вещественный мир??, а если вещественный мир---суть эквиваленция духовного мира, то в чём различие и сходство вещественной подзаконности и свободного действия духа??

   Приведу некоторые неоспоримые основания А. А. Ивин логика учебник 3  Глава 2;  1. ЯЗЫК КАК ЗНАКОВАЯ СИСТЕМА---Язык представляет собой необходимое условие существования абстрактного мышления. [И мышление немыслимо без языка.]  Язык возникает одновременно с сознанием и мышлением. Являясь чувственно воспринимаемой оболочкой мышления, язык обеспечивает мысли человека реальное существование. Вне такой оболочки мысль недоступна для других. Язык - это непосредственная действительность мысли.  Логический же анализ мышления всегда имеет форму исследования языка, в котором оно протекает и без которого оно не является возможным. В этом плане логика - наука о мышлении - есть в равной мере и наука о языке.   Мышление и язык - две предполагающие друг друга стороны процессов познания и общения. Язык участвует не только в выражении мысли, но и в самом ее формировании. Нельзя противопоставлять «чистое», внеязыковое мышление и его «вербализацию», последующее выражение в языке.

     Вместе с тем язык и мышление не тождественны. Каждая из сторон единства, составляемого ими, относительно самостоятельна и обладает своими специфическими законами. Иногда предполагается, что единственным способом получения подлинной истины является мистическое «вживание» в предмет(?), позволяющее в одном акте постичь его. При этом мышлению с помощью языка противопоставляется непосредственное, внеязыковое познание. Задача языка сводится лишь к передаче - и притом с необходимостью в более или менее искаженной форме - результатов интуитивного постижения. Очевидно, что настаивание на интуитивном характере нашего познания ведет так или иначе к противопоставлению мышления и языка [выиграв в этом противоборстве---принятой ложью происходит захват души].

     Язык представляет собой систему знаков, используемую для целей коммуникации и познания.

  Системность языка выражается в том, что каждый язык, помимо словаря, имеет также синтаксис и семантику.

  Синтаксические правила языка устанавливают способы образования сложных выражений из простых.

  Семантические правила определяют способы придания значений выражениям языка. Это достигается указанием тех обстоятельств, в которых должны приниматься предложения определенного вида.  Правила значения обычно делятся на три группы: аксиоматические, дедуктивные и эмпирические.

  Аксиоматические правила требуют принятия предложений определенного вида во всех обстоятельствах. Примером могут служить правила русского языка, предписывающие всем говорящим на этом языке всегда принимать предложения «Каждый холостяк не женат», «Сантиметр равен одной сотой метра», «Красное не есть черное» и т.п.

   Дедуктивные правила требуют принятия следствий, вытекающих из некоторых посылок, если приняты сами посылки. Таково, например, правило, согласно которому, приняв предложения «Если Иван Ильич человек, то он смертен», и «Иван Ильич человек», следует принять также предложение «Иван Ильич смертен».

  И наконец, ситуация принятия предложений, указываемая эмпирическими  правилами значения, предполагает выход за пределы языка и внеязыковое наблюдение [аналитическая мета деятельность ума, предполагающая непосредственный метаязык, в которой и проявляется совесть].

  Потому, язык позволяет стать в свободных отношениях со всеми ноэтико-ноэматическими феноменами сознания, и т.к. все метаязыки сознания и  интенциональности нечто высказывают, то возможно и единение всего этого потенциала в акте высказывания, причём возможного и по умолчанию. Сама эта широта позволяет сводить любое познание к исследованию языка, что и отражено в Тезисах Дюэма-Куайна[1][2], и выводах Стэнфордской энциклопедии философии, по "недоопределенности научной теории" в моём посте синергетика демократии----  

  Главный философский вывод этой работы в том, что приведённый философский анализ показывает, что и самым  главным — не есть итоговая картина производимого знания, а главным есть философский, мыслительный процесс работы, как осмыслительная эволюция интеллектуального исследования языка, и крайне важно, чтобы вязкая толща языка-посредника, в которой барахтается человек, не затвердела, и, по необходимости, стараться разбить ее трещинами, расчленить и перерасчленить (т.ск. умеренный деконструктивизм), как сохранение гибкости ума, и тренинг  феноменологической  сигнификативной редукции мышления, что подтверждается: САС, СТС, Слово имплицит. и эксплиц. памяти и Das MAN.

  По этим основаниям вполне возможно не фальсифицируемое разделение феноменов ума на: трансцендентную природу ум духа, трансцендентально-феноменологическую редуцируемую природу ума души и реальную природу ума тела. И эти природы ума не в том смысле ум, каким ум есть у каждой из этих природ, но строго в своей природе, но единяются все эти природы в языковой выразимости. Потому свести всё только к нейронным явлениям---никак не получается, ибо не может только на основании мозга возникать объективность, как мета иерархия связанных с умом языков всех феноменов ума---это запрещено Альфреда Тарского семантической теоремой истины,  Теоремами Геделя о неполноте. Феноменология Гуссерля это ограничение Тарского, Геделя ослабляет, но снимается оно неким единяющим понятием совести СТС, и интерпретируется религиозно. Экзистенциализм предельных основ бытия и мира в пограничных состояниях между жизнью и смертью---так или иначе выразим языком, как единяющей сознание общностью, но значимость этих явлений находится под спудом совести, потому так называемое полное демонов сознание, имеет и направляющую религиозную отрасль совести. Смысл этого в принципе Антиномии Рассела в том,  как я уже говорил, что всякое (сущностное) положительное (+) мн-во себя не содержит, чего не скажешь об отрицательных (тёмных) множествах, этим утверждается, что замкнуто они и полны сами в себе, и, потому---не изначальны, иначе они бы себя не содержали, т.е. в (-) мн-вах сущность поглощается, и это определяется семантически, и способ противостояния этому засилию так же семантический, как разумное, в т.ч. предохраняющее, воссоединение с Творцом молитвенно. Отсутствие у теологии познания---альтернативы определяется в том, что наша связь с истиной и вся наша объективность---даны именно только через Бога, ибо другой путь невозможен, именно потому, что семантически, в парадоксе строгой импликации утверждается, что истина следует из всего, потому ждём 2-го пришествия, но если сам по своей воле не пожелаешь воссоедениться с Богом, то как Ему нарушить твою свободу?? Отсюда понятно, что вне совести---разум вообще демоничен, этот демонизм не исчезает здесь никогда, дабы уповали верою, а не самостью, ибо, как не ведавший по святому крещению разум, определит светлую или тёмную направленность своего бытия, если он светлого никогда не ведал?? Т.е. всё остаётся так, как и предали нам Св. Апостолы и Сам Бог. 

  Теперь, с этих непосредственных выводах рассмотрим память, которая по науке разделяется на  имплицитную  и эксплицитную  память, обусловливающие сознание и подсознание. Вообще, память о событии---суть перцептивно-апперцептивная ассоциация, ибо само изменение, ассоциируемых с памятью, мышления и действий---говорит о том, что память---не наивная фиксация, но объективно осмысляемое действие, а раз есть объективность, то и импликация, но речь---суть строгая импликация, потому семантика мощнее логики, потому и может логично высказываться, в т.ч. и о логике, потому и всё в мозгу кодируется семантически---образом человека, его именем (Слово Божие). И хотя телесная память нечто запоминает и пользует этим, но мета уровень и приоритет задаётся мозгом, свидетельствуя этой иерархией, что мета феномены мышления ещё мощнее, приводя к мысли, что телом правит душа (Dasein), которая феноменологически сложная вещь, но не может вносить сложность, ибо её сущность---дух. Дух же, высказывается о всём в человеке, ибо от его имени там всё кодируется семантически, и ему ой как нужна вещественная реальность, дабы быть объективным, ибо в реальности всегда имеет место аксиома непротиворечивости ¬(А&¬А). И познание всегда ведёт к Богу, только если не исчезает свобода и истинное направление к истине.  Дух же, свой мета уровень черпает в совести, потому в совести обнаруживается сразу 2 мета уровня---трансцендентальный   и трансцендентный, 1-й---ума (как всеобщий разум), 2-й---духа (личная всеобщность, абсолютное единство), они и бесконечно схожи, и столь же различны, что и позволяет единяться им материально в теле, как реальности. Потому, человек, как Бог, хотя и создан, но, как слово Божее---для всеобщности, хотя бы в минимальной покаянной непротиворечивости всему объёму истин, как Божее принятие такового, и это прежде всего предмет ума, и лучше всего наблюдается в познании, но путь этот---религиозен, ибо единение в истине, как всякая совершенная коммуникация,---противоречит своеволию и аморальности. Свобода удерживается здесь, как---конструктивизм всем своим умным естеством в совестливое нахождение некой уникальной необходимости и волевое исполнение таковой (по Куаину, истинность---это грамматика, плюс+ исполнимость), но путь этот религиозно светлый, не поглощающий сущности духа, ибо множества отрицательные (тёмные) содержат и сами себя, а сущностные множества---себя не содержат (мн-во стульев---не стул), что составляет всё в первозданном ненарушенном виде (придите ко мне все труждающиися е обремененнии, Аз упокою вы---Господь Бог), и сущностная основа феноменологической сигнификативной редукции, т.е ума и души, что есть суть Антиномии Рассела, как то, что нет множества всех множеств, содержащее самое себя, что делает любую совокупность (даже Вселенную, и всё в ней, включая духовное множество)---не полным, что суть трансцендентность Божества.

   Сущность (дух)---это не сама деятельность сущности (ум), но то, чем сущность есть сама по себе, потому духовная сущность---суть личностное, духовное единение прежде всего своей деятельности, причём такое, в идентичности эпохе единству, что трансцендентальная  природа ума единяется посредством сущности светлым подобием недостижимому идеалу истины (что и показано Тарским). Самая эта интенциональность, сущностно определяясь перихорезисом совести---сотворяет сущность более сущностной, т.е. усугубляет таковую, питает, что семантически выразимо цветом сущности (светлый или тёмный), что есть суть комбинаторное высказывание об этом цвете (подобие Теории Рамсея), что в полноте может стать истиной только по совести, как полнота проявлений духа в единство парадигмы мира и своей интенциональности (сущностной готовности). Собственно сам этот процесс духовного мышления (как и проявление эпохе) напоминает ожидание, но выражаясь словом---подобен технике молитвы, потому истинно светлый дух молится, что и есть высказывание о цвете неизречёнными глаголами (для Ангелов, и должным молитвенным словом предания---для верных). Познание духа (по ТДК) не в состоянии исчезнуть, ибо всё познанное обязательно к усугублению обобщения---в духовную максиму (парадигму). Но получается, что необходима социальность и смиренность духа (что доказывает наличие общих молитв, как у Ангелов, так и у людей), ибо ожидаемое прозрение можно быть не таким, как ожидалось (в тренинг в истинном предвосхищении). И Архангел---это не просто Ангел, это суть строй Ангелов (подобие Духа Веков), что в разумении падшего архангела Самуила (ныне сатана), имевшего звание херувима осеняющего (Денницы),---показывает важность его направления и исключительную демоническую опасность. Но это и есть устоять---в кеносисе и немощи, дабы предельно очистительно воскреснуть в силе вечности. Разумеется, что люцеферовское: «Вознесу свой престол выше звёзд небесных…»,---суть всякая направленность на уничтожение всякого творения, что по неизменной сущности Божества, подавало бы вечный удел злобе. Потому, в созидании истинного удела вечности и имеется такое предельное и непременное участие Сил Небесных в делах творения (особенно человека), ибо отстаивается душевное единство материи и духа. Звери---другое дело, они, как неразумные, лишившись удела служения человеку, по самости,---одичали, но ещё живут, и даже реинкарнируют, но последнее лишь с той целью, чтоб более чем убедительным было то, что реинкарнационная редукция---хоть и эволюционный процесс, но не достаточный в преобразование в жизнь разумную, и тем более---в вечную. Потому и предельно важным---есть житие именно людей.

   Далее, о памяти. Память, реализуясь перцептивно-апперцептивно ассоциациями, в состоянии всегда семантически организовать любое познавательное мессиво, в т.ч. интерпретировать и всё запомненное по-разному, в зависимости от опыта, семантическое разбиение достигается именно делением на события, которые достаточны для высказывания о них, потому, всё движущееся---запоминается лучше. Само подсознание---это просто имплицитная память, которая запоминает всё происходящее, но такой имплицитно запомненный материал---лишь тень мыслительного конструктивизма, и ограничен тем, что не может выступать от имени человека, и выполняет только роль материала, но запоминается совместным нанесением на семантику ума.  Имплицитная   память  имеет такую важность, что образует атмосферу личности, что и используется всеми феноменами  трансцендентальной  феноменологической сигнификативной редукции, для обогащения своей семантики, ведь мета язык обязан содержать весь без остатка редуцируемый язык, что точно указывает, что дух человека---знает всё это имплицитное богатство. Это верифицируемо тем, что человек может истинно отдохнуть только если созерцает живую природу, как вид Божьего творения: деревьев, моря и птиц. Этот давно известный психологический факт обнаруживает, что всё имплицитное богатство воспринимаемого служит духу и питает его разумением, что понимается интуитивно, как благо в том, что созерцается и Творец этой природы, как и некое думание о Боге через творение. И душевное эпохе, как сущностный фундамент мышления, учит, посредством мозга, всё тело и соединённую с ним---личность человека---предметно конструктивному мышлению, но в ракурсе цвета: "И куда же это ты так спешишь (идёшь)?", как высказывание о целях человека именно в сопоставлении с истинной природой сущности.

    Вообще, знание хоть и имеет навык умения своей частью, но не разделимо с некой, связанной со знанием---реальностью, они, именно для истинности, обязаны иметь некое соответствие, ибо истинное знание---это истинное предвосхищение действительности (в т.ч. как эмпатия, ибо совесть---это эмпатия Божественного), и умение этому---истинное подтверждение, святые в этом исключительный пример. Потому бытие хоть и истинно (на данный момент), но не вечно, по Т. Дюэма-Куайна (ТДК), как то, что существующее положение притязаний---не есть нефальсифицируемая парадигма, ибо как и дьявол может прельстить (если возможно, то и избранных), так и неисключается чудо и эсхатология, а в принципе---точное понятие о вере, как о истинно религиозном пути сознания, это и есть Философское  (схоластическое)  полагание ума, утверждаемое по совести, а по-сути и весь удел ума, как предвосхищение Вечности (Истины всех миров, источника совести), в терминах воздаяния.

   Существует весьма оригинальный способ дополнительного подхода к этой проблеме сознания, который ни как не лишний. Здесь, мне думается, есть ключевым моментом---идиосинкратическо-индивидуализирующая экспликация экзистенциализма, приблизительным аналогом чего является хайдеггеровский  Das MAN---«предметный» тип существования, обусловленный малоосознанным (имплицитным) принципом «Я---как все». Человек просто живёт по течению в мало анализируемой феноменологической  социологии,  в культивируемой соц. стратегии, и этот мыслительный конструктивизм---суть соответствие тактике и конвенции такой жизни, в которой достаточно общей у нас с животными способностью конструктивизма на основе имплицитной памяти. Но когда человек эмпатийно направляет аналитическое сознание на свой внутренний мир (имплицитная  и эксплицитная память), то изменяются взаимоотношения мета языков феноменологии сознания, и явное вовлечение мета языка совести к идиосинкратическому становлению своего истинного эпохе---вызывает очень неоднозначную идиосинкратизацию индивида. Ведь посудите сами, по Тарскому, естественная познавательная система, для объективности, требует соответствия познаваемого понятия---своему предмету, что вполне возможно, ибо прежде всего Теория Рамсея доказывает, что всё содержательное---объективно познаваемо, и это фундаментально-нефальсифицируемое знание. Повторюсь, что согласно А. Тарского   семантической теоремы истины---нужно заметить, что истина---это не этот предмет, но высказывание о нём, и даже не имя этого предмета, хотя обязательно это имя содержит, но, как предложение о том, что имя этого предмета (дефиниенс), в качестве подлежащего---есть дефиниендум, как предложение выражающее факт, что дефиниенс---есть истинное предложение TstS—в смысле Остин Д. Истина - 1950. Что и порождает нефальсифицируемый познавательный феномен ввиде парадокса лжеца X---в смысле Даммит М. Истина1959.---т.е. человеку нужно самый минимум---два языка, как предметный язык в мета языке его феноменологической  интенциональности, которые ещё охватываются языком инсайта общей апперцептивной интенции, и эти 3 уровня (триада)---суть восприятие, которое регистрирует личный конфликт объективности внешней коммуникации, соответствующей хайдеггеровской  Das MAN. [[Я думаю, не возникает сомнений, что Фреганский подход верификационистской семантики М. Даммита, как раз и выделяет здесь феноменологические метафоры лингвистического значения, ввиде интерференции: смысла, силы и окраски (цвета); ибо только сознательная личная интерференция феноменологической сигнификативной редукции познавательного мессива---создаёт уникальность и объективность феномена   разума,  что в утверждении, что слово произносится при содействии духа, утверждает актом такой интерференции---речь]]. Но изменение условий взаимоотношения с социумом, как критика этой внешней коммуникации (по крайней мере с собственном лице (ТДК)), требует обобщённое мета высказывание, причём постоянно, что именно востребует совестливый мета пересмотр в максимальном обобщении настоящего положения вещей, что и реализуется в согласии с теорией  конструктивного альтернативизма Дж. Келли. Совесть, как вершинная эмпатия и язык удержания всеобщей объективности ума, экзистенциально выводит из под власти хайдеггеровской  Das MAN, и рубрицирует своим конструктивным приоритетом новый мета язык единства восприятия себя и пересмотра личного конвенционального единства (смена парадигмы личности), причём в точности по Тезисам Дюэма-Куайна, как то, что интерптретационный пересмотр конструктов сознания может самым решительным образом изменять, как притязания личности, так и общую оценочную категорию, а так же---общие способности к рубрицированию эмпатийного  и эмпирического материала. Потому проблема  панпсихизма Чалмерса---суть конфликт: от малоосознанной,  имплицитной  власти хайдеггеровской  Das MAN, в экзистенциальное (Dasein) экплицитное обретения личного конвенционального единства, как именно вершинное становление парадигмы личности в предельном рассмотрении всего сущего, как раз по ТДК, и это имеет очень различные последствия в различных сообществах, по теории феноменологической   социологии А. Шюца,  но общее то, что сам описываемый  феномен  психизма связан именно с умным  возмужанием человека, в предельном религиозном охвате, как Бог, т.е. и в непосредственных взаимоотношениях с совестью, а, следовательно, и посредством расширения сознания, ибо имплицитное стало доступно в более сильной, эксплицитной личной организации, и обретается новое рубрицирование личности, как синергетика демократии.

   Имел именно желание поделиться идеей, и, кто внимает написанному, по философскому  панпсихизму, к идеям же не как Плюшкин относятся, потому и хотел сделать в общий ресурс идей---своё вложение. Хочу ещё дополнить по взаимосвязи логики мышления и био-элетро-потенциала мозга в автоматизмах. Сами посудите, мозг мыслит паттернами, которые суть конъюкция & и дезъюкция V, имён того, о чём происходит мышление  [[[потому и кодирование происходит по дезъюкции V, как меньшая посылка (самый быстрый автоматизм по разностям частот), так и по конъюкции &, как большей посылки (самый точный автоматизм по паттерну частот), но они имеют феноменологический фактор интуитивной мета готовности, как предвосхищение, как интуитивное ощущение интенциональности, язык которой максимально ёмкий и может как-то высказываться и о прошлом, и о будущем, но смиренно ожидающий извещений совести; это регулярная структура, апперцептивно обобщающаяся другими видами памяти, как феноменологическое представительство в мозгу, для единства, и суть мета язык того, что происходит в реальности, но этот метаязык должен быть и существенно богаче и выразительнее рефлексивного восприятия реальности, и быть более существенным и намного более ёмкким, ибо говорит о будущем, как предвосхищение с проверкой на практике   (радикальное превосходство мета языка выявляется в прогнозировании, заведомо отмечая тот факт, что никакая память не упраздняется), так что негде мозгу взять мета язык, чтоб высказаться о себе объективно, но берёт таковой мета язык в  духе   через разум, что требует ещё мета язык объективизации для духа, и это уже религиозно интерпретируемая совесть, она ещё богаче и подаёт свободный момент дополнительного рубрицирования состоявшегося познания подаваемым свыше разумением по  конструктивному альтернативизму, что ещё доказывает что совесть подаётся именно в духе, что и заметно по разности мышления у верных и неверных]]]. Все ограничения  Тарского, здесь выполняются.