Перечитывая Ницше – 5

Аватар пользователя pisetz
Систематизация и связи
Термины: 
Термины: 

В «Сумерках» Ницше в походе против «истинного мира», того самого, который на деле позади мира нашей жизни, чувственного, телесного мира, того самого «истинного мира», который философы установили как «безусловно есть», есть как некое «causa sui». Отсюда развенчание великих как создателей идолов «истинного мира», в первую голову Сократа и Платона. Этот мир – их произведение, которое, однако, вовсе не случайно, а показатель деградации жизни, ее мощи, свидетельство начавшегося декаданса. Мир высшего человека утрачивает силу, торжествует человек маленький, и ему необходимо дать границы для его мелких и хаотичных желаний. Чтобы мир был, хаос желаний черни должен быть под контролем, вот разум и изобретает мир ценностей и обосновывает его рационально. Сократ для него – первая персонификация торжества демоса, черни с ее чувственным хаосом. Чернь не в состоянии справиться с ними, она не имеет врожденного благородства чувств и вынуждена искать опору вовне, в разуме – в эдаком внешнем полицае чувств. Дальше декаданс только усиливается, пока не захватывает все общество, не приходит эпоха нигилизма и впоследствии, несомненно, эпоха переоценки ценностей – снова высший просыпается к собственной законоустанавливающей роли и самостоятельной жизни.

«“Кажущийся” мир есть единственный: “истинный мир” только прилган к нему…».

Истинный мир появляется, когда чувственный мир мельчает и тускнеет, когда чувства становятся мутны и зыбки, тогда и видны идеи как нечто совершенно ясное и незыблемое.

_________________________

Ницше говорит, что растущая жизнь должна двигаться желанием, страстью, при этом преступные результаты не должны приводить к закрепощению, запрещению желаний, поскольку умирающий мир для него – это тот, где желания тусклы и под контролем морали, морали маленького человека. Тут вот как: либо желание потом находит формы непреступные, либо в отношении человека-блохи нет и не может быть запретов у сверхчеловека. Что-то тут от классических греков, скорее от доклассических, культурным рудиментом которых остались спартанцы.

Наци хотели повторить, получилась грязная и унылая пошлость. От грязи и пошлости не спасала образованность ни техническая, ни самая что ни есть гуманитарная. В Аушвице малообразованные занимались простыми делами: одни пытали, другие влезали на крышу самого страшного – смертного – барака, где открывали люк и бросали вниз баллон с «Циклоном – Б», третьи помогали отбирать кандидатов в этот барак, четвертые грузили трупы: за это давали дополнительный шнапс. У образованных дела была тоньше и ответственней, к примеру, учитель, успевший написать диссертацию по Гёте и «ставший очень утонченным человеком» работу тоже выполнял утонченную: возглавлял отряд психологической помощи тем, кто повреждался в уме, разгружая трупы, перепачканные фекалиями, который назывался – «Отряд Иисуса». Это выяснялось на судебных процессах, где, если по Ницше, человек-блоха судил человека-блоху за то, что тот по приказу высших расчищал место для сверхчеловека от человека-блохи. Кстати, обвиняемые, вполне в согласии с квалификацией Ницше этого самого человека-блохи, никак не признавали себя виновными в каких-либо преступлениях, поскольку действовали по приказу. Впрочем, последнее не важно, важно другое: как по-иному может выглядеть использование высшими, отдельными массового последнего человека в качестве материала и как из таких скучных дел будет вырастать сверхчеловек?

Моя фантазия беспомощна и сдается.