Разминувшись с Реальным, субъект воспроизводит этот опыт в навязчивом повторении. Навязчивое повторение – экономия, окольный путь к встрече.
Опыт присутствия и отсутствия Кастрация
«Разве не знаем мы, что не ностальгия по материнской груди порождает тревогу, а ее неминуемость» [1, с. 69].
Конституирующее значение опыта нехватки обнаруживает Фрейд в парадигмальной сцене присутствия и отсутствия, сцене игры с катушкой. Тревога и бессилие, одновременно с надеждой и ожиданием охватывают маленького ребенка перед лицом потери – отсутствием матери. Как может пережить эту травму еще беспомощный малыш? Что можно этому противопоставить? Как преодолеть свою заброшенность?
Наблюдая за игрой своего внука, Фрейд пишет: «Прошло довольно много времени, прежде чем мне раскрылся смысл этого загадочного и постоянно повторяющегося действия» [6, с. 79]. Ответ таков – травма и попытка избыть, овладеть ею в навязчивом повторении, а единственный способ справиться с этим это рождение символа. Бросая катушку, ребенок сопровождает это действие возгласами For – Da, первые фонемы, которые различают противоположности прочь – сюда. Так ребенок вступает в язык. Первое различение, которое ведет к далеко-идущим последствиям, рождение собственно человеческого, рождение человека культуры.
Катушка маленькая и привычная, ее легко держать в руке, и вот она летит в дальний угол комнаты, под шкаф, под кровать. Она скрылась из виду, она отсутствует, но вместо, вместо нее появляется протяжное Fo-o-r. Слово убивает вещь, дотоле всецело властвующую, открывая путь к Wortvorstellung, открывая путь речи. Теперь есть и слово, и образ Dingvorstellung, и маленький объект, который можно как отбросить, так и подтянуть за веревку, если этого захочется. Путь к желанию открыт. Нехватка подразумевает желание, то, что минуту назад было безжалостно выброшено, вдруг становится желанным. Желание, которому предстоит долгий путь, хранящему память о маленькой игрушке, вмещавшейся в руке, дающей опору объекту.
Игра – это действие, которое помогает преодолеть тревогу. Но где-то внутри этого бесконечного прочь – сюда, есть сердцевина, момент нерешительности. В этот миг тревога сжимает сердце малыша в ожидании потери или в ожидании встречи с желанным. Где одно предстает как память о другом. Катушка, закатившаяся под диван, забытая до следующего дня и самим забвением дающая надежду на обретение вновь. Память, обернувшаяся утратой. Возвращение вытесненного, оно всегда теперь здесь рядом, но та ли это катушка? «Катушка хрупка, она на грани. В некотором смысле, она возвышенна. Ее энергетика колоссальна, но надежд на нее немного, ибо она в любой момент может погибнуть, она – которая мечется туда – сюда, как бьется сердце, как приливает волна» [7, с.61]. Объект и игра: «Обгра – это событие слова во взрыве хохота над вещью» [7, с. 60].
Обнаруживая собственное отражение в зеркале, малыш держится за руку Другого, удостоверившего сцену, сказавшего – ты есть. Измерение Другого становится местом, где субъекту предстоит сложиться, место языка.
«Событие слова» – вхождение субъекта в язык. Лакан в семинаре «Тревога» упоминает замечание Гегеля из «Феноменологии духа» о том, что язык – это работа, и только с помощью языка человек может переводить внутреннее во внешнее. Метафора вывернутой перчатки, но с некоторой оговоркой Лакана – вывернуть наизнанку удается не все. Артикуляция оставляет после себя остаток, не все может быть означено. Место этого остатка Лакан называет объектом (а), тот объект, о котором можно говорить, тревога не без объекта.
Тревога появляется тогда, когда на месте объекта (а) что-то появляется, когда нехватка заполняется, а единственный способ избежать этого – кастрация, позволяющая освободить место для появления Другого. Не быть нарциссически плененным, не исчезнуть в психозе подразумевает определенное место по отношению к Другому, разрешение Эдипова комплекса и вхождение субъекта в закон. Оральная кастрация предшествует и открывает возможность для других кастраций.
https://interactive-plus.ru/discussion_platform.php… ФУНКЦИЯ ТРЕВОГИ В ТЕОРИИ ЛАКАНА
Аннотация: статья посвящена психоаналитическому прочтению функции тревоги. Следуя логике Фрейда и Лакана, функция тревоги связывается с радикальной «нехваткой», постулируемой открытием бессознательного. Автор рассматривает связь тревоги с измерением «другого» и конституирующим актом кастрации и того, как функция тревоги определяет процесс субъективации и объективации.