объект сопротивления и знание

Аватар пользователя Дмитрий Косой
Систематизация и связи
Онтология
Ссылка на философа, ученого, которому посвящена запись: 

"когда человек делает ошибки в своих умозаключениях, логика как таковая здесь ничего не объясняет" - а что ошибок индивид не делает Блур до этой идеи и не дошёл, поэтому рационализирует проблему науки. Проблема науки и рационального мышления не в обосновании вовсе, а в выбранном предмете исследования и в какой связи с индивидом состоит этот предмет, возьмём политэкономию, и как она связана с индивидом. Критика Блура законна, но ради чего это делается, нет основания, и поэтому ничего в науке не изменится. Не задаются вопросом чему служит политэкономия либерал-фашизма, а рациональность в науке занимает. Единое Тела индивида выдаёт результат взаимодействия с объектом сопротивления, и что не ошибка, ведь именно таким образом создавался и Капитал Маркса, из которого далее и выросла наука политэкономии, а сказать что Маркс ошибался невозможно, если это работало, значит это и есть критерий науки, что работает, то и есть истина для либерал-фашизма, а интересоваться как это связано с индивидом никому не интересно. Наука чаще всего и идёт методом тыка, и поэтому она имеет религиозные основания, во что исследователь верит, тому и придаёт особое значение, а остальное не его дело, если работает, пусть другие доказывают. Мир физических исследований не противоречит в данном случае истине, если она индивиду принадлежит, но когда мы наукой Маркса вяжем всё население земного шара, то идиоты мы, а не Маркс написавший ахинею. Физический мир отличен от гуманитарного, в нём нет индивида, и потому там можно отвлечься от идеи его, но там где начинается индивид и его свобода, там принципиально меняется точка отсчёта, и главное метод, например экономика относится к частному порядку, а политэкономия сейчас вяжет всех граждан во едино, откуда и происходят преступность, коррупция, подогреваемые к тому и безликим законом либерал-фашизма. Мир физических явлений относится к бесполому Тела индивида, не обременённого идеей индивида, а значит любой писатель или философ в большинстве своём решает проблему бесполого Тела, где нет идеи индивида, а Фрейд почему-то называл это бессознательным, хотя это не так, так решается проблема бессознательного, которое в свою очередь выдумано исследователем за неимением другого объяснения феномена бесполого. Например Маркс или Ницше творили в основном бессознательно, так надо понимать по Фрейду, а другие что-то взяли из бессознательного применив к сознанию, как в рассказе Андреева про сергея петровича, и понятно что получается некий абсурд и смерть героя, но именно таким образом применена политэкономия. Сознание индивида в большей степени бессознательное чем само бессознательное, в этом и идея рассказа, и понятно что идея Фрейда не работает если стоит на фиктивном основании, на идее бессознательного, а почему никого не заинтересовало это, а потому что психология религиозная наука, как и любая другая, и которая не истиной индивида занимается, а прагматикой, успехом, заработком, и рыночными соображениями. Если писатели и философы работают бессознательно, то можно и догадаться на что работает их сознание, и понятно что на индивида, которого они могут не знать в себе, а просто транслировать через бессознательное. Бессознательное может работать как первично, так и вторично сознанию, а значит они ничем не отличимы. Это пример как легко пудрить мозги обывателя таинственными названиями и техниками, и что успех Фрейда. Большевики быстро прикрыли эту лавочку, здесь опасность конкурента была, другие техники требовались, где сознанию отводилась одна из главных уже ролей в оболванивании населения и построении идеологии. Современная Россия также обеспокоена культурой по старой традиции пастухов пасущих стадо баранов, хотя о культуре сказать нечего кроме плохого, если она складывается, а значит не может быть примером. "Человек – рациональное животное, и он естественным образом правильно рассуждает и прокладывает путь к истине, когда она попадает в поле его зрения. Очевидно, что истинные представления не требуют специального комментария" - человек верующее существо, а не рациональное, всё его рациональное стоит на догмах, и истина не в пути добывается, а она есть, здесь и сейчас, и дана индивиду для пользования ею. "истинные представления" не существуют, истина относится к целому, а представления к частичному целого. Если бы существовали истинные представления, то здравомыслящие могли бы воспринимать слова, например Путина, и верить в их истинное для граждан значение, но такое бывает только у верующих в догмы и знаки. Для Путина представления причастны к истине его положения только, и могут меняться при изменении его, но граждане к истине Путина никакого отношения не имеют, если они и в другом положении как индивиды. «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», Евангелие определяет слово как нетварное, не принадлежащее индивиду, и связано с его положением, а связь положения с индивидом названо богом, а значит слово принадлежит скорее ситуации в которой оказался индивид, и только потому оно божественное, и здесь имеется логика социального, которая действительно больше бесполого Тела, как пример, авторитет, в Священном писании везде и возносится закон, и Спаситель пришёл не отменить закон, а внести свою веру. Российские суды например отменили божественность слова, когда при Сталине выбивали нужные показания. Если закон рациональное действие, а вера иррациональна, то роль бесполого Тела Спасителем ставится выше, которое находится в основании единого Тела, и с которым непосредственно связано право индивида. Право как известно иррационально, и поэтому оно связано скорее с верой нежели с доводами рассудка, и поэтому Спаситель поставил веру на первое место, а не закон, и в этом была его цивилизационная миссия. Деятели церкви свели на нет миссию Спасителя называя учебник как Закон божий, сведя веру к закону, и это разумеется было движением навстречу толпе, так как пока толпа только господствует в государстве. Что движет веру никому не известно, сказано бог, что в нас и вне нас, а если вера иррациональна, то вера непосредственно связана с бесполым Тела и объектом сопротивления, а значит и движет верой эта связь, и потому вера Спасителя пропала, объект сопротивления связан с законом из-за стремления преодолеть его, каждый чему-то сопротивляется, а значит в этом стремлении прибегает к закону и его спасительной миссии. Бесполое Тела в основании единого Тела индивида играет роль сторожа, и поэтому всегда начеку, а возникшее половое Тела приобретает открытую социальность не имеющую границ, что Спаситель и предлагал, а например политики предпочитают всегда осадную тактику, на поводу бесполого Тела толпы, которое только и отзывается на безликий закон, поэтому толпа идёт на поводу закона распиная Спасителя. Садо-мазо отношение к чему-то не принятому бесполым Тела только и снимается напряжение в нём, отсюда и появляется необходимость в регулярных жертвоприношениях которым естественно способствуют политики. Политики регулярно находят жертвы, это напоминает подбрасывание воды в парилке для возгонки пара, и для политиков большая потеря вынужденная отмена смертной казни, которую они всегда желают возвратить как торжество и апофеоз безликого закона, и по которому они всё время страдают в садо-мазо практиках.

Из диалога:
- многословие означает не владение темой
- философия и не владеет темой, у неё иная задача, что-то предлагать если только, и в этом её отличие от науки, как религиозного уже феномена, и гдё всё может крутиться вокруг только одной конкретной темы.

Значительная часть возражений, выдвигаемых в адрес социологии знания, вытекает из убеждения, что некоторые представления или не нуждаются ни в каком объяснении, или не требуют каузального объяснения. Это убеждение особенно сильно тогда, когда речь идет о представлениях, принимаемых в качестве истинных, рациональных, научных и объективных. Когда поведение людей рационально или логично, есть соблазн утверждать, что их действия направляются требованиями разумности или логики. Может показаться, что объяснение того, почему человек делает определенное заключение из некоторого множества посылок, заключается в логических принципах умозаключения как таковых. Как представляется, логика конституирует множество связей между посылками и заключениями, и человеческое мышление может установить это множество связей. Пока человек остается рациональным существом, логические отношения, казалось бы, обеспечивают наилучшее объяснение имеющихся у него представлений, аналогично поезду, идущему по рельсам: рельсы сами укажут направление его движения. Это подобно тому, как если бы человек был способен трансцендировать бесцельную энергию и напряжение каузальности, тем самым взнуздать ее, подчинить ее совершенно другим принципам и позволить последним направлять свои мысли. Если дело обстоит таким образом, то не социолог и психолог, а логик будет тем, кто предоставит наиболее важную часть объяснения.
Конечно, когда человек делает ошибки в своих умозаключениях, логика как таковая здесь ничего не объясняет. Ошибка или отклонение от принципов могут вызываться вмешательством целого ряда разнообразных факторов. Возможно, рассуждение является слишком трудным для ограниченного интеллекта того, кто рассуждает, возможно, он невнимателен или чересчур эмоционально относится к предмету обсуждения. Когда поезд сходит с рельсов, причина происшествия, конечно, может быть найдена. Однако мы не имеем полномочий и не нуждаемся в них для выяснения причин того, почему аварии не происходят. Подобные аргументы стали общим местом в современной аналитической философии. Так, в «Понятии сознания» Райл говорит: «Пусть психолог скажет нам, почему мы обманываемся; однако мы можем сказать самим себе и ему, почему мы не обманываемся» (Ryle (1949), p. 3082). Этот подход может быть суммирован следующим утверждением: ничто не заставляет людей делать что-то правильно, но, конечно же, есть нечто, что заставляет их ошибаться (Hamlyn (l969), Peters (1958)).
Общая структура этих объяснений предстает со всей отчетливостью. Все они разделяют поведение или представления на два типа: правильное и ошибочное, истинное или ложное, рациональное или иррациональное. Затем они привлекают причины для объяснения негативного элемента данных делений. Причины объясняют ошибки, ограничения и отклонения, от которых полностью отличен позитивный элемент. Здесь логика, рациональность и истина предстают как объясняющие сами себя – нет необходимости в привлечении причин.
Применительно к полю интеллектуальной деятельности, указанные взгляды имеют своим следствием превращение корпуса знания в некоторую автономную область. Поведение должно объясняться путем апелляции к процедурам, результатам, методам и максимам самой деятельности. Тем самым конвенциональная и успешная интеллектуальная деятельность выглядит самообъяснимой и самодвижущейся. Она становится своим собственным объяснением. Нет необходимости в социологической или психологической экспертизе, единственно возможные экспертные оценки заключены в самой интеллектуальной деятельности. Модную в настоящее время версию данной позиции можно найти в теории Лакатоса о том, как писать историю науки. Эта теория явно предполагала следствия и для социологии знания. Первое, что необходимо сделать, говорит Лакатос, – это выбрать философию или методологию науки, объясняющую, чем должна быть наука и какие действия в ней оказываются рациональными. Выбранная философия науки становится конструкцией, на которой базируются все последующие объяснения. Должно стать возможным, руководствуясь этой философией, описать науку как процесс, подтверждающий свои принципы и развивающийся согласно своим предписаниям. В той мере, в какой это может быть проделано, наука предстает рациональной в свете данной философии. Эту задачу по демонстрации того, что наука воплощает определенные методологические принципы, Лакатос называет «рациональной реконструкцией» или «внутренней историей». Например, индуктивистская методология, скорее всего, подчеркивала бы возникновение теорий из накопления наблюдений. Поэтому она сосредоточивалась бы на таких эпизодах, как, например, использование Кеплером наблюдений Тихо Браге при формулировании законов движения планет. Однако данными средствами невозможно охватить все многообразие реальной научной практики. Поэтому Лакатос настаивает на том, что внутренняя история всегда будет требовать в качестве дополнения «внешнюю историю». Дело тут в озабоченности иррациональным остатком. Это та предметность, которую философская история передаст в ведение «внешней истории» или социологии. Так, с индуктивистской точки зрения, роль кеплеровских мистических представлений о величии солнца потребовала бы внерационального, или внешнего, объяснения. Первая особенность данного подхода, которую необходимо отметить, заключается в том, что внутренняя история является самодостаточной и автономной. Демонстрация рационального характера научного развития оказывается самим по себе достаточным объяснением того, почему произошли данные события. Далее, рациональные реконструкции не только автономны: они обладают приоритетом по сравнению с внешней историей и социологией, которые просто закрывают брешь между рациональностью и действительностью. Эта задача не является даже определенной, до тех пор, пока внутренняя история не скажет своего слова. Таким образом: "внутренняя история является первичной, внешняя история – только вторичной, так как наиболее значимые проблемы внешней истории определяются историей внутренней. Внешняя история или обеспечивает нерациональное объяснение скорости, местоположения, избирательности и т. д. исторических событий, определенных в терминах внутренней истории, или же в случае, когда история отличается от своей рациональной реконструкции, обеспечивает эмпирическое объяснение данного различия" (Lakatos (1971), p. 9). Лакатос затем отвечает на вопрос, каким образом решить, какая философия должна определять проблематику внешней истории и социологии. Увы, для экстерналиста этот ответ также является унизительным. Дело не только в том, что его функция носит производный характер – теперь становится ясным, что лучшая философия науки, согласно Лакатосу, та, которая минимизирует его роль. Прогресс в философии науки измеряется объемом действительной истории, которая может быть описана как рациональная. Лучшей руководящей методологией будет та методология, которая ограждает от унизительного эмпирического объяснения наибольший объем действительной науки. Социолог может находить утешение только в том, что Лакатос настолько любезен, что допускает, что в науке всегда будут происходить некоторые иррациональные события, от которых ни одна философия никогда не будет способна да и не будет испытывать желание избавиться. Здесь в качестве примеров Лакатос приводит отталкивающие эпизоды сталинского вмешательства в науку, например, дело Лысенко в биологии. Все эти тонкости, однако, менее важны, чем общая структура данной позиции. Не имеет значения, как выбираются базовые принципы рациональности, или как они могут изменяться. Центральный момент состоит в том, что, будучи однажды выбраны, рациональные аспекты науки должны рассматриваться как самодвижущиеся и самообъяснимые. Эмпирические или социологические объяснения ограничиваются иррациональным. Какое значение может иметь утверждение о том, что ничто не заставляет людей делать то, что является рациональным и правильным, или верить в это? Почему тогда такое поведение вообще имеет место? Что вызывает внутреннее и правильное функционирование интеллектуальной деятельности, если поиск причин считается оправданным только в случае неразумности и ошибки? Теория, на которой неявным образом основываются подобные идеи, является телеологическим взглядом на знание и рациональность.
Данная теория строится на предположении, согласно которому истина, рациональность и обоснованность являются естественной целью человека, а также направленностью определенных природных склонностей, которыми он наделен. Человек – рациональное животное, и он естественным образом правильно рассуждает и прокладывает путь к истине, когда она попадает в поле его зрения. Очевидно, что истинные представления не требуют специального комментария. Для них сама истинность является полным объяснением того, почему их придерживаются. С другой стороны, это самоосуществляющееся движение к истине может встретить на своем пути препятствия или отклониться от курса, и в этом случае должны быть установлены естественные причины, которые будут объяснять незнание, заблуждения, неправильное умозаключение и любую другую преграду на пути научного прогресса.
https://vk.com/doc8690324_452281073… Автономия знания. Дэвид Блур. стр. 6-9

Связанные материалы Тип
концепция человека Дмитрий Косой Запись
объект сопротивления и память Дмитрий Косой Запись