О речевом бессмертии или почему, произнося слова, мы роем себе могилу)))
Речь - дитя субъекта. Субъект - дитя речи. И речь и субъектность обретаются/теряются в акте сомо-полагания. Коммуникант и коммуникация рождаются на границе/демаркации сущего и несущего, конвенционального и неконвенционального. Нельзя сказать, что речь уже есть, субъект уже существует. Бытие их нуждается в доказывании. Поскольку становление истинно достоверно в момент испытания. Только коммуницируя, речь сказывается. Только орудуя скальпелем само-анализа, субъект бытийствует, порождает себя из рутины. И речь и субъект, будучи инструментами сущего, пожелавшего повернуть глаза зрачками внутрь, возникают из Ничто, и также сходят в царство мёртвых, умолкают, когда прерывается диалог, само-порождение, сиюминутное зачатие, вынашивание и изгнание сущего из несущего.
Субъект как принцип само-стояния неочевиден, не вписывается в конвенции, которыми сущее прирастает, как лагуна - корраловым атоллом.
Прагматика неконвенционального субъекта иная, чем в концепциях дискурса, основанного на договорённостях. Если признать, что в языкознании господствуют модели с высокой степенью вариативности (modality), то, казалось, для неконвенциональной речевой личности должно найтись место. Но этого не произошло. За долгий путь, прошедший лингвистикой, конвенциональность субъекта никогда не ставилась под сомнение, если только речь не заходила о «неконвенциональных» (недоговороспособных) маргиналах, девиантном поведении, психическом отклонении. Наука конвенциональна, а генезис направлений и школ оборачивается чередой парадигм. Одни конвенции заключаются, другие расторгаются, и даже в отказе от «устаревших», казалось, точек зрения, лежит конвенция – развод без дележа имущества, грохота каблуков судебных приставов, явившихся описывать столовое серебро. Яркий пример «договороспособности» – научный дискурс, разрабатывая который языкознание облекает в форму все свои интуиции, начиная от информационно-кодовой модели Шеннона и Уивера [1], где говорящий («отправитель») и слушающий («получатель») обладали языковыми (де) кодирующими устройствами, а ум уподоблялся «процессору» по переработке и хранению информации [2], и заканчивая коммуникативным языкознанием, в котором преобладает схема: дискурс = речь + текст. (sentence vs. utterance). Никто из филологов/философов даже не задавался вопросом: возможен ли неконвенциональный субъект, и если да, то при каких обстоятельствах? Это тем более странно, что, заключив все мыслимые и немыслимые конвенции, коммуникативная теория могла бы и развязать себе руки, отряхнуть пыль с догматов, «пуститься во все тяжкие». Пройдя школу Брентано/Гуссерля, совершив «дискурсивный переворот» (discursive turn) [3], став новой онтологией [4], речевая коммуникативная парадигма, казалось, восторжествовала, а число её направлений перевалило за сотню [5].
Но, перечисляя родовые функции коммуникации, все эти школы упускают из вида главное – цель, которую преследует речь, когда вверяет себя коммуникантам. Ответы, которые мы слышим, по большей части прагматические, редко экзистенциальные, и никогда не онтологические. Но именно онтологическая проблематика обуславливает речепорождение и смыслопорождение. Ясно, что смысл коммуникативного акта (сознательный/бессознательный), не сводится к информированию о положении дел, к пресловутой "пользе", к борьбе за существование, к господству, наконец, а преследует другую цель. Какую же? Достижение бессмертия «языковой личности».
Речь и субъект увековечивают себя не в памятниках, не в артефактах, в которые кутается нагота преходящего, суетного и условного. Речи и субъекту подавай бытие во всех возможных мирах, да так, чтобы существенное сущности речи, порождающей субъект из Ничто, конституировало бытие сущего как в прошлое, так и в будущее.
Все лингвистические модели так или иначе приуготовляли идею речевого бессмертия как задачи коммуникации. И в самом деле, если в кодовой модели Клауда Элвуда Шеннона и Уоррена Уивера (Шеннона/Уивера) говорящие обмениваются «мыслями», кодируя и декодируя их, то в инференционной модели Герберта Пола Грайса важны не пропозиции, репрезентирующие сообщения о положении дел, а эмоции, истолкование интенций, инференции. В расчёт берутся любые полунамёки, выводящие (имплицирующие) знания, все возможные разъяснения того, что, говоря, коммуниканты «имеют в виду» (nonnatural meaning) [6]. Дальнейшая эволюция когнитивистики, философии сознания и дискурс-анализа привела к появлению интеракционной модели Эрвина Гоффмана [7] и Деборы Шифрин [8], в которой роль слушателя-интерпретатора важнее роли говорящего, а информация делится на ту, что сообщена «преднамеренно» (information given) и на ту, что сообщена «непреднамеренно» (information given-off).
Но все эти подходы отводили речи лишь копулятивную функцию в то время как мы видим в слове, акте высказывания, в диалоге - квантор существования, т.е. то, что наделяет бытием сущее/не-сущее...
Коммуникация не сводится к череде пропозиций, обмену репрезентативными сообщениями о положении дел. Коммуникация - это такое расширение (репродукция) нашей «речевой личности» до размеров сущего, при котором физическая смерть является лишь частным случаем прерывания диалога, но не речи, которой мы препоручили своё бытие.
Речь и субъект получают прививку от Ничто, включив в свои «речевые личности» всех наследодателей предков, все пантеоны богов.
Речь шунтирует сосуды ума, берёт на поруки то, что мы обронили - непродуманное, непрочувствованное, непрожитое. Дискурс поощряет говорящего выдавать койко-места чужим идеям, фантазиям, картинам мира; расширять ментальное присутствие в речевом таксоне, становиться и органом артикуляции, и местопребыванием речевого континуума.
Коммуникация, таким образом, служит двум целям: а) расширению числа импликатур (смыслов) до размера человечества, абсолютного духа; б) раскрытию messege всех «речевых личностей», расквартированных в субъекте, как завершивших диалог, так и тех, которым ещё предстоит в него вступить.
Коммуникация, - даже кухонная перебранка, - согласно Копенгагенской интерпретации квантовой механики, разносится эхом по всем уголкам Вселенной, наведывается во все возможные миры, радикально меняя прошлое, настоящее, будущее.
Коммуникация удерживает в сознании и сознанием всех говоривших и говорящих [9].
Сам же акт коммуникации напоминает строительство собора, когда возведение храмовых элементов производится артелью иконописцев, литейщиков (колокольных дел мастеров), каменщиков, кровельщиков и всеми прихожанами [10].
В отличие от Вавилонской башни, возведение которой прервал Господь, смешав языки своевольников, создание храма - дело богоугодное. Речь соборна, а язык - дом бытия (Хайдеггер). Вступая в речь, мы преодолеваем косноязычие. Ведь что такое косноязычие, как ни крик о помощи, как ни попытка растормошить собеседника, прибывающего в полудрёме, занятого феноменологической жвачкой. Запинаясь, заикаясь, мы просим подать руку – нам, споткнувшимся о речь. В коммуниканте мы ищем плечо, на которое надеемся опереться. Наша экзистенциальная заброшенность вопиет. А, бормоча что-то себе под нос, - так нехотя швыряют медяки в пластиковые стаканчики нищим, - мы, на самом деле, важничаем. Ведь что такое речь, как ни резоны на будущее? Даже в междометиях, в речевом «шуме», мы бытийствуем.
Только речь делает каждого из нас и малым Богом, и малым Логосом...Человек обречён на речевое бессмертие, и это обстоятельство, пусть и мало утешительное, заставляет со всей ответственностью отбирать то, что эксплицировать, а что имплицировать.
В отличие от теорий, описанных выше, наш подход к речи - назовём его онтологическим, - настаивает на экзистенциальной подоплёке. Говоря, мы стучимся в сознание Другого, даже если коммуникант - наше воспоминание, призрак человека, скитающегося по закоулкам нашего ума. Изготовившись к слову, окинув взглядом собеседника, набрав в лёгкие воздух с определённым усилием, внутренним чувством, мы стремимся обессмертить свою речевую личность. Для субъекта нет ничего тривиального. Даже вопрос «который час?», брошенный в толпу, носит подтекст: «Я брат Ваш» (Гоголь, «Шинель»). Речь – квартира. Она такова, каковы её хозяева. Жильё унаследуют: обжитым, уютным, или разворошённым, как после кражи. Мы засеваем собой будущее, надеясь, что, попав в унавоженную почву, наши «охи» и «вздохи» взойдут и заколосятся, что далёкий потомок, преломив хлеб диалога, услышит в своём и чужом слове наш онтологический вопль. Скажут: не густо. Но разве затесаться в чужое сознание обрывком фразы, которую будут помнить, звонким словом, которое вертится на языке, плохая память? Не требуйте большего. От иных цивилизаций не осталось и эпитафий.
Примечания:
1. Shannon C., Weaver W. The Mathematical Theory of Communication.- Urbana, 1949.
2. Кибрик А.Е. Лингвистические предпосылки моделирования языковой деятельности//Моделирование языковой деятельности в интеллектуальных системах. – М., 1987. – С.33-52
3. Harre R., Stearns P. (eds.) Discursive Psychology in Practice. – London, 1995.
4. Harre R., Gillett G.The Discursive Mind. – London, 1994. P.29-30.
5. Марков М.Л. Основы теории дискурса.– М., Гнозис.2003. – С.90-96.
6. Grice H.P. Meaning //Readings in the Philosophy of Language/ - Englewood Cliffs, 1971. - P.436-444.
7. Goffman E. The Presentation of Self in Everyday Life. – New York, 1959
8. Schiffrin D. Approaches to Discourse. – Oxford; Cambridge, MA, 1994. - P.398.
9. Коммуникант подобен Атлассу (др.-греч. Ἄτλας), могучему титану, держащему на плечах небосвод в наказание за участие в титаномахии (битве титанов с олимпийскими богами). По одной из этимологических гипотез имя титана уходит корнями в древнегреческое «τλῆναι» - «терпеть», «переносить», «испытывать». Слову этому Вергилий, описывая злоключения Атласса, обманутого Гераклом, предпосылает латинское - «durus»* - «твёрдый», «стойкий», «суровый», «терпеливый»**.
* Вергилий. Энеида. Книга IV. 247// Буколики. Георгики. Энеида. — М.: Художественная литература, 1979.
** Cruttwell Robert W. "Virgil, Aeneid, iv. 247: 'Atlantis Duri'" // The Classical Review. — 1945. — Vol. 59, № 1. — P. 11.
10. В письме к редактору «L’Union Chretienne» по поводу речи отца Гагарина, иезуита, Хомяков А. С. впервые употребил слова «кафолический» и «соборный». Следуя логике славянофила Алексея Хомякова, сознание - это иерархическое единство воображаемого, то, что удерживает в себе Нечто и то, что порождается этим Нечто в акте удерживания. Термин соборность, как, впрочем, и идея соборности, присутствует только в русском языке и культуре. Употреблять его следует с осторожностью. Во-первых, не ясно, что в сознании «моё», что «чужое». Во-вторых, не понятно, как идеальное предъявлено: оно складируется в сознании как артефакты; оно разукомплектовано, и только моя интенциональная заинтересованность заново конструирует идеи, чтобы встроить их в живое мышление. В-третьих, не прояснён онтологический статус, расквартированных во мне идеальных объектов, что они суть: а) материя мозга; б) субстрат и идея в одном; в) монады, образующие ареопаг субъект-объектных доминант внутри моего поли-субъектного сознания.
- Юрий Кузин
- Для комментирования войдите или зарегистрируйтесь
Философский штурм | Совместное философское творчество © 2006-2014
Сайт представляет собой площадку для функционирования философского интернет-сообщества, участники которого заинтересованы не только в индивидуальном, но и в коллективном философском творчестве.
Комментарии
Косноязычие – это крик о помощи, попытка растормошить собеседника, прибывающего в полудрёме, занятого феноменологической жвачкой; просьба прервать прозябание, подать руку – нам, споткнувшимся о речь. В коммуниканте мы ищем плечо, на которое надеемся опереться, исповедника (греч. ὁμολογητής, лат. confessor, confessoris), которому препоручим собственную неприкаянность. Даже, когда мы толчём воду в ступе, наша экзистенциальная заброшенность вопиет. А, бормоча что-то себе под нос, - так нехотя швыряют медяки в пластиковые стаканчики нищим, - мы, на самом деле, важничаем. И что такое речь, как ни резоны на будущее? В словах мы бытийствуем, передаём собеседнику нашу картину мира, кодекс чести, список добрых дел, реестр плевков, которыми нас наградили? Речь – это депозит, его мы открываем в «банковской ячейке» бытия, надеясь пополнять вечно, а пользоваться - безраздельно.
Слова - проявление "бытийствования", но не само наше бытие.
Наше бытие - за пределами любых слов.
Спасибо, Юрий, за очень хорошие рассуждения.
ЕС
Юрий Кузин, 7 Июль, 2019 - 13:25
В ставшей на форуме "классической" формуле - "субъекту даны объекты" - указывается именно на "неконвенциональный субъект". ЧТО есть "неконвенциональный субъект" - никому неизвестно.
Все конвенции - продукт мышления и потому могут быть только мыслимыми.
В случае безмолвия нам негде будет жить, но мы при этом жить остаемся.
Где?
В неизреченном...
Я уже устал повторять, что нет никакого "ДАНО"...Вот для Вас "выборка")))
В "неизрекаемом" (в принципе).
Ключевым словом было "субъект".
Жаль, Юрий, что броское название искажает суть Ваших интересных рассуждений.
Интересно, как Вы связываете субъективное мышление и речь в своём понимании конвенциональности?
ЕС
Подумаю и отвечу)))
Коммуникация – это удерживание в сознании и сознанием всех поколений, всех говорящих, - тех, кто начал, вёл, прекратил свою речь, или всё ещё поддерживает горение дискурса.
Коммуникан - подобен Атлассу (др.-греч. Ἄτλας), могучему титану, держащему на плечах небосвод в наказание за участие в титаномахии (битве титанов с олимпийскими богами). По одной из этимологических гипотез, скорее ошибочной, имя титана уходит корнями в древнегреческое «τλῆναι» - «терпеть», «переносить», «испытывать», которому Вергилий, описывая злоключения Атласса, обманутого Гераклом, предпосылал латинское - «durus» [1] - «твёрдый», «стойкий», «суровый», «терпеливый»[2].
Коммуникация - этот процесс и результат. Как процесс – продуцирование и репродуцирование актов. Как результат – сознание, редуцировавшее себя в формах и под нужды коммуникации.
Выражаясь языком славянофила Алексея Хомякова, впервые употребившего слово «соборность» [3], сознание коммуниканта – это «единство во множестве […], в котором, при всем различии в степени иерархических полномочий на совершение таинств, никто не порабощается, но все равно призываются быть участниками и сотрудниками в общем деле…» [4].
Следуя логике Хомякова, сознание - это иерархическое единство воображаемого, то, что удерживает в себе нечто и то, что порождается этим нечто в акте удерживания. Термин соборность, как, впрочем, и идея соборности, присутствует только в русском языке и культуре. Употреблять его следует с осторожностью. Во-первых, не ясно, что в сознании «моё», что «чужое»; во-вторых, не понятен механизм репрезентации идеального, как оно предъявлено: в форме чистых «идей», пассивно залегающих на дне, разукомплектованных, но которые, столкнувшись с интенциональной заинтересованностью, оживают и встраиваются в мышление, как моё особенное, прежде изъятое у всеобщего; в-третьих, не прояснён онтологический статус, расквартированных во мне идеальных объектов, что они суть: а) материя мозга; б) субстрат и идея в одном; в) гипостезированные монады, образующие ареопаг субъект-объектных доминант внутри моего поли-субъектного сознания?
Примечания:
1. Вергилий. Энеида. Книга IV. 247// Буколики. Георгики. Энеида. — М.: Художественная литература, 1979.
2. Cruttwell Robert W. "Virgil, Aeneid, iv. 247: 'Atlantis Duri'" // The Classical Review. — 1945. — Vol. 59, № 1. — P. 11.
3. Хомяков А. С. Письмо к редактору «L’Union Chretienne» о значении слов «кафолический» и «соборный» по поводу речи отца Гагарина, иезуита.
4. Хомяков А. С. Еще несколько слов Православного Христианина о западных вероисповеданиях по поводу разных сочинений Латинских и Протестантских о предметах веры.
Извините, Юрий, внимательно прочитал Ваши красивые рассуждения о коммуникации, но в моём вопросе речь шла о конвенциональности, о которой Вы писали встарт-топике. Есть связь конвенциональности с коммуникациями, но она не охватывает все функции субъективного мышления и речи, а конвенциональность может как-то определять мышление и речь даже после коммуникаций.
ЕС
Неконвенциональный субъект - то всеобщее, что различает себя, но не конституирует, как особенное. Почему? Да потому что субъектность - должна само-полагаться. А поскольку это всё, что субъект вменил себе в обязанность, никакие попытки мира полагать его извне, не дают результата, - субъект сам себе устав и максима, сам себе конвенция. Речь - это место зачатия субъекта, его орган и граница, отделяющая субъекты, их ареалы, биоты. Речь - площадка, на которой субъект демонстрирует свою недоговороспособность, как имманентное себе, как своё a priori.
Уважаемый Юрий!
1. Будьте добры, обоснуйте Ваш непонятный термин "неконвенциональный субъект".
2. На сколько я знаю, человек не может стать человеком без общения с другими людьми.
3. Человеческая личность формируется с формированием человеческого мышления и речи только в среде человеческого языка, ИМХО.
4. Непонятны Ваши рассуждения о конвенциональности в смысле человеческой свободы.
ЕС
Неконвенциональный - что за ругательство?
Термин "конвенционализм" ввёл Анри Пуанкаре, чтобы свести сумму истин в науке к условностям, принятым учёным сообществом как положение вещей, как Status Quo, - "новое" знание не более истинно, чем "старое", но, несомненно, более удобно, о чём и договариваются, вводя понятие парадигма.
Конвенциональный субъект Cogito ergo sum - это латинское переложение записанного по-французски утверждения Р. Декарта «Je pense, donc je suis» («Я мыслю, значит я есть»), впервые появляется в его "Рассуждении о методе" (1637)
Неконвенциональный - Ego esse, cum de me, me, me et cogitationes aliorum (лат. Я существую, когда обо мне, во мне и мной мыслят другие)
НС - анархист, политеист, террорист, солипсист, поле Левина, дурная бесконечность Гегеля, деструктивная личность Фромма, абсолютное зло Пифагорейцев...В основу субъектности НС положено не экзистенция Сартра/Хайдеггера, не интенция Гуссерля, а "тёмное" Гераклита, замыкание на себе всех конвенций (аутизм моральный), отказ от репрезентации Всеобщего как принципа, как должного, и, как результат - притязание Эго на Всеобщее, как на своё и для себя бытие. Отсюда и нулевой конвенционализм.
Потерпев неудачу с исследованием нулевой степени письма, Р.Барт счёл, что стиль, - сухой, сжатый, - которым Камю очерчивает Мерсо в «Постороннем», не достигает цели: литературность не исчезает вовсе; хуже – она рядится в изысканный полупрозрачный газ, что производит прямо противоположный эффект, - нагромождение отсутствующих форм, которые, сверкнув пятками, кажут нос изо всех щелей "кастрированного" текста. ВООБРАЖАЕМОЕ усмехается по-вольтеровски, и возвращает автору/читателю все жировые складки, срезанные ланцетом деконструкции, само-цензуры и заботы о диете ума. Литература торжествует. Она не только не обнуляет свои претензии, - им автор надеялся дать от ворот поворот, - а с ещё большим аппетитом усаживается за стол, водружает на грудь салфетку и вооружается ножом и вилкой. Пустота ломится. От избытка худобы, речь страдает отдышкой, как тучная дама, а в разряжённом воздухе абзацев, где атомы одиноко скитаются по орбитам, - тесно, душно, не протолкнуться. «Писать - значит предоставлять другим заботу о завершенности твоего слова; письмо есть всего лишь предложение, отклик на которое никогда не известен», - так Р.Барт оценил шансы Ничто́ на существование, препоручив изгнанника потенции бытия, не очень то и надеясь на эту ветренную особу.
По той же причине неконвенциональный субъект - имплицирует пустоту как принцип, репрезентирует мир как маргиналию на полях собственного всевластия.
Юрий Кузин, 9 Июль, 2019 - 09:38, ссылка
«Я мыслю, значит я есть» - указание на существующую основу ("Я") мышления. Основа - вне конвенции. Она просто есть. Мышление - ее проявление.
У данного субъекта
ничего самостоятельного.
А здесь
он стал вполне самостоятелен и деятелен.
Если утверждается, что есть
и т.п., - Оккам отдыхает. ))
Я не говорю об утрате субъектности, - мой пафос в поиске субъектности и её обретении в само-полагании. То, что Вы утверждаете, что "основа" неконвенциональна - фикция. Платон не считал, что он мыслит - только "припоминает")))
Юрий Кузин, 9 Июль, 2019 - 10:36, ссылка
Нельзя найти что-то, уже имея это.
Покажите её "конвенциальность".
Считать и знать - разное.
Можно иметь пассивно, как, например, обладая умом, "умничают"))). Хотя для ума куда полезнее "охаживать" воображаемое, к чему, собственно, этот шпицрутен и предназначен))) Но что значит иметь? Как "наполовину пустой" стакан сделать "наполовину полным"? Отбросив софистику, вверим себя само-полаганию, которое имманентно сущему, вдруг пожелавшему вспороть свои швы и заглянуть под подкладку, - туда, где закройщик упрятал "покрой", укутав его "покровом". А, повернув глаза зрачками внутрь, - не без нашей помощи, - Всеобщее, выделяет в себе функцию познания (своё особенное). Таково положение дел в идеальном. И, обретя жизнь в порыве ничем не обусловленной спонтанности (Бергсон), мысль обнаруживает себя у постели больного - Всеобщего, распластанного собственной безнадёгой. И это ночное бдение при истине, эта топология пути, не дающего никакой гарантии на успех, и есть БЫТИЙСТВОВАНИЕ, - отвага без наград, жизнь на свой страх и риск, доблесть, которая не "даётся", а "обретается" в момент приключения (не путать с праздношатанием). Таким образом, мы ищем что-то, уже имея это что-то, но лишь как предчувствие, как credo, которому себя препоручаем )))
"Вы есть" - предчувствие или знание?
Мы никому не может себя "препоручить", кроме самих себя.
"Препоручать" кому-то (чему-то) себя - "умничанье" ума. )
Уважаемый Юрий, спасибо за развернутый ответ на первый пункт моего комментария, но во множестве его самых разнообразных суждений, цитат, имён и названий, я так и не нашёл обоснования Вашего термина "неконвенциональный субъект".
В Вашей статье "Неконвенциональный мыслящий субъект" написано очень сумбурно, но несколько более определённо: - "Таким образом, с одной стороны мы имеем дело с бытием, субъектность которого ставится в субъект-объектную зависимость от объекта; с другой стороны - с неконвенциональным мыслящим субъектом, укоренённым в своей природе, своих основаниях, само-обосновывающими своё бытие пределами, которые этот субъект полагает себе, как абсолютному тождеству свободной мысли и свободного мышления в их конкретности, в их субъект-объектной доминанте". В моём понимании такие рассуждения содержат противоречие логического определения "субъект - объект" и понимания возможности конвенциональности только для реальных человеческих отношений, как и человеческое мышление свойственно только человеческой личности, но не субъекту даже в логическом самоосознании человеком самого себя субъектом.
Очень важно, с моей точки зрения, понимать связь языка, слова и конвенциональности вне которой нет и личности, но может быть логический субъект абстрактных нефилософских рассуждениях. В философии необходимо ясно различать термины "личность" и "субъект", а личность по своей природе не может быть неконвенциональной, но её взгляды, суждения и поведение вполне могут быть и неконвенциональными.
Поэтому, для меня Ваш термин "неконвенциональный субъект" – абсурдное словосочетание.
ЕС
Уважаемый Евгений. Я уже всё сказал в том же топике....
...но девиантная личность вполне конвенциональна с девиантным же дискурсом и его коммуникантами.
Но вспомните Робинзона Крузо: до встречи с Пятницей, он оставался личностью, - как слепо-глухонемые дети Ильенкова/Мещерякова родились и оставались личностями благодаря лишь "тактильной" модальности. Крузо оставался человеком в нечеловеческих условиях - благодаря диалогу, коммуникации с человечеством в себе, само-полаганию, принцип которого - забота о себе как о ковчеге культуры, доме бытия, речи, наконец, пусть и внутренней)))
Таким образом, неконвенциональный м.с. - это множество без подмножеств, арифметический (0), то, что внутри, что опирается на поиск "своего" Всеобщего в "особенном", что, будучи "вещью в себе", отваживается само-полагаться, и этим само-конвенционально, имманентно себе, а для внешнего наблюдателя - неконвенционально, как Ничто́...
И об этом я тоже писал...
Извините, Юрий, но Ваши ответы напоминают мне работу плохого поисковика в инете, когда на запрос получаешь кучу разрозненных текстов сомнительного качества, в том числе и противоречивых.
Меня напрягают Ваши бессмысленные многочисленные повторы текстов в комментариях, которые уже были опубликованы Вами ранее.
***
1. Вы пишете: - " Но вспомните Робинзона Крузо: до встречи с Пятницей, он оставался личностью …".
- Вы привели пример фантазии писателя, а в действительности известно, что личность вне социального окружения распадается достаточно быстро. Всё возникшее неминуемо погибает вне условий, необходимых для его существования. Общение между людьми организует конвенциональность, как определённую направленность жизни человека, его направляющие орты.
2. Вы пишете: - " Таким образом, неконвенциональный м.с. - это множество без подмножеств, арифметический (0), то, что внутри, что опирается на поиск "своего" Всеобщего в "особенном", что, будучи "вещью в себе", отваживается само-полагаться, и этим само-конвенционально, имманентно себе, а для внешнего наблюдателя - неконвенционально, как Ничто́..".
- Вы правы говоря, что " неконвенциональный м.с." подобен абстрактному математическому объекту "множество", не имеющему ничего общего с действительной жизнью людей, как бессмысленный плод пустой фантазии..
Абстрактное оторвано от своего цельного, ничего не хочет, не опирается, а существует только в безжизненных логических рассуждениях.
Как мне кажется, термин " само-конвенционально" – вообще не имеет положительного смысла, внутренне противоречив. Так и математики, отождествив множественность и количество, выдумали "единичное множество" и пустое множество"", которые не подразумевают никакой множественности.
3. Говорить про неконвенциональность "ничто", может быть и оригинально, но совершенно бессмысленно, как и рассуждать про "ничто" или "вещь в себе" в контексте Вашей темы, ИМХО. Этим Вы постоянно демонстрируете свою оригинальность, эрудицию, но только не философское понимание того о чём пишете.
ЕС
Странно слышать, - тогда большинство аскетов, монашествующих - распавшиеся личности, и среди прочих Семион Столпник, Макарий Египетский и т.п. индийские йоги, отшельники)))
Вы, уважаемый Евгений, как я понял, не различаете коммуникацию по родам, видам, классам. А ведь, говоря о Крузо, отшельниках, я имел ввиду дискурс, который они поддерживали внутри своего "Я". Я не случайно говорил о СОБОРНОСТИ Хомякова, имея в виду стояние внутри субъекта тысяч поколений, соборное присутствие и мирян, и соборян, и высших ангельских иерархий. Вы же всё это исключаете как "положительный смысл", сводя общение к перебранке на завалинке? Тогда Ваша личность - "ансамбль" Ильенкова - и это в лучшем случае...
Давайте, Юрий, более отчётливо определим и обсудим то в чём у нас разногласие понимания конвенциональности.
***
1. Для меня некорректно говорить про неконвенциональность субъекта, потому, что конвенциональность имеет философский смысл только в общении людей, только говоря про их взгляды, высказывания и действия, но не логических субъектов в отношении с объектами.
2. Вы пишете: - " Странно слышать, - тогда большинство аскетов, монашествующих - распавшиеся личности, и среди прочих Семион Столпник, Макарий Египетский и т.п. индийские йоги, отшельники)))".
- Думаю, Вы согласитесь что в Вашем примере про отшельников и йогов речь идет об уникальных личностях в сущности которых уже зародились начала вневременной жизни, такой фундамент, на котором основана и сама конвенциональность.
3. Вы пишете: - " Вы, уважаемый Евгений, как я понял, не различаете коммуникацию по родам, видам, классам. А ведь, говоря о Крузо, отшельниках, я имел ввиду дискурс, который они поддерживали внутри своего "Я". Я не случайно говорил о СОБОРНОСТИ Хомякова, имея в виду стояние внутри субъекта тысяч поколений, соборное присутствие и мирян, и соборян, и высших ангельских иерархий. Вы же всё это исключаете как "положительный смысл", сводя общение к перебранке на завалинке?".
- Похоже, ув. Юрий, Вы не обратили внимание на мой комментарий, в котором я рассуждал про различение общения и коммуникации в смысле конвенциональности. Действительно, перебранка на завалинке может иметь большее значение для формирования конвенционального понимания, чем многие другие виды коммуникаций.
4. Про Ваше "стояние внутри субъекта тысяч поколений", комментировать не буду.
5. Ваше суждение - "Тогда Ваша личность - "ансамбль Ильенкова - и это в лучшем случае."свидетельствует только о том, что Ваши философские аргументы уже закончились. Если это действительно так, то наша дальнейшая беседа для меня теряет всякий смысл. "Перебранку на завалинке" философского форума я поддерживать не буду.
ЕС
Кузин, ваши почитатели, желающие вам побед над Болдачевым, спрашивают, возможна ли безинтенциональная заинтересованность?
Если интенция - то, что от субъекта не зависит, т.е. слепой кровоток, который можно прервать только актом самоубийства, что, впрочем, та же интенция, только направленная против сущего, - то остаётся лишь очиститься от помыслов, воли, став йогом или исихастом))) Но я весь в предчувствии, я не оставляю надежд на спонтанность Франциска из Ассизи, порыв Бергсона, казус Альберта Швейцера, заставившего почтенного профессора богословия, написавшего проникновенную диссертацию о Павле, органиста и историка музыки И.С.Баха, выучиться на врача и уплыть в Лабарене лечить негров.
"Монахи францисканцы, почтенные профессора и нобелевские лауреаты, а также, негры из Ламбарене, под проникновенную музыку Баха, хоронят диссертацию о Павле. При этом, они поголовно чтят Паламу в позе лотоса. Слепокровоточная интенция петлёй обвила помыслы и волю."
В любом случае, друзья, милости прошу в тему Как выделить ДНК бытия/ничто́ из опосредующих их сущего/не-сущего? https://clck.ru/SRvvD