Алексей, здравствуйте. Добавить практически нечего. Жду перехода к 4-му фрагменту.

PS. Техническое замечание. Не совсем понял, зачем Вы завели новую ветвь, продолжали бы предыдущую, чтобы у читателей, была перманентная, комплексная картина поэмы Парменида.

Онтология Парменида

Четвёртый фрагмент поэмы, на мой взгляд, не менее важен, не менее аксиоматичен, чем третий, хотя незаслуженно забыт исследователями из-за его непонятности и кажущейся невстроенности в ход мыслей Парменида.
Более адекватным мне представляется перевод А.В. Ахутина:
«Усматривай умным вниманием [или в уме] отсутствующее [как] прочно присутствующее;
Ведь он [ум] не отсечёт сущее от сомкнутости с сущим,
Ни расставляя (рассеивая) всюду и всячески по порядку,
Ни составляя вместе» (Ахутин А.В., с.596-597).
Для сравнения приведу академический перевод А.В. Лебедева:
«Однако созерцай умом отсутствующее как постоянно присутствующее,
Ибо [отсутствующее?] не отсечёт сущее от примыкания к сущему,
Ни когда оно полностью рассеивается по космосу,
Ни когда оно сплачивается» (Фрагменты ранних греческих философов).
Можно взять любой другой перевод и практически везде встретятся квадратные скобки, содержащие домыслы, предположения переводчиков.
В четвёртом фрагменте снова встречается слово «nous” - ум, мышление, но уже без указания тождественности бытию. Слово leucce В.В. Бибихин производит от leukon - «белый цвет», так что получается: «выводи на белый свет умом (пониманием, вниманием). Указание на «ум», скорее всего, подтолкнуло раннего апологета христианства Климента Александрийского к такому комментарию: «Также и Парменид в своей поэме говорит намёками о надежде, поскольку и надеющийся, подобно верующему, видит умом умопостигаемое и грядущее. Значит, если мы признаём реальной [буквально «чем-то»] справедливость, признаём и красоту, да и истину признаём реальностью, однако ж ничего подобного мы никогда глазами не видели, а разве лишь одним умом». Впрочем, ни о каких-либо чувствах или ощущениях в поэме Парменида до сих пор ничего ещё сказано не было, даже в противопоставлении мышлению.
Ключевым понятием этого фрагмента считаю понятие, представленное целым рядом однокоренных слов: on, eon, onta, ontos. И как всегда у Парменида одно слово в одной-трёх строках настойчиво повторяется в разных модификациях. Apeonta — отсутствующее (предлог apo означает из, из-за, от); pareonta — присутствующее (предлог para означает против, вопреки, несмотря на, без); eon – сущее; tou eontos – c сущим. Может быть речь идёт о «сутствии», о «целостном событии бытия», о сути вещей или явлений?
В переводе Г.Дильса первых двух строк четвёртого фрагмента усматривается терминология онтологического проекта М. Хайдеггера:
«Schaue jedoch mit dem Geist, wie durch den Geist das Abwesende anwesend ist mit Sicherheit; denn er wird das Seiende von seinem Zusammenhang mit dem Seienden»
С.А. Борчиков предлагает использовать понятие «сущее» и пишет по этому поводу следующее: «Слово «сущее» у Парменида обозначается однокоренными словами «on», «eon», «onta», «eonta». К сущему Парменид однозначно относит вещи окружающего мира и уж никак не понимает их как мысли. Сущее не тождественно бытию, ибо бытие есть мысль, а сущее не тождественно мысли. А посему никакой постановки вопроса о тождестве сущего и мышления у него нет, хотя понятно, что по аналогии возникают вопросы о какой-то степени морфизма (отражения, адекватности) сущего и бытия-мышления. К слову сказать, эти вопросы не решены всей мировой философией до сих пор и составляют ее чуть ли не вечную проблему (основной вопрос)” (Борчиков С.А. Во славу Парменида! / http://www.philosophystorm.ru/sergei_borchikov/2132).
Обращаюсь за разъяснениями к древнегреческому словарю. Ontos (от него собственно и происходит онто-логия, первые идеи которой заложил Парменид) — действительно, подлинно. Слово on производно от eimi, имеющее большой ряд словарных значений. В философском понимании: действительно быть, быть подлинным или истинным. А вот одно из первых значений: быть, существовать (oi ontes — те, которые (ещё) существуют, живые; oi ouk ontes — те, которых (уже) нет, умершие).
Богиня наставляет Парменида вглядываться, усматривать, замечать, выводить на белый свет с помощью ума, мышления, внимания, понимания то, что подлинно, находить подлинное даже в том, что отдалено от подлинного, в чём подлинное почти нельзя усмотреть. И действительно, подлинность нельзя разделить, отсоединить, как-то убавить или увеличить. Например, жизнь в своей подлинности (жизнь сама по себе) остаётся подлинной жизнью даже в умирающем человеке. Как и наоборот, подлинная смерть просматривается в умирающем, хотя он ещё не мёртв. Принято думать, что Парменид первым ввёл в философию категорию бытия. Подлинность — вот то первоначало, которое впервые предложил Парменид.
«Отсутствующее» с «присутствующим» связано через наречие «прочно», «постоянно» (bebaios), производное от «ступания», от «твёрдой почвы» под ногами. Через Гераклита В.В. Бибихин предлагает читать так: «Присутствующее, настоятельное, наступившее просвети вниманием как находящееся за порогом смерти» (Бибихин В.В., с.396). Есть в этом четвёртом фрагменте ещё слово kosmos, имеющее большой спектр значений от украшения, косметики, до Вселенной. Ж. Бофре в kata kosmos видит «гармонию бытия». Предлагаю компромиссный вариант: миропорядок, мироздание.
Ж. Бофре — один из немногих, кто даёт целостный анализ четвёртого фрагмента поэмы Парменида, считая его важнейшим для понимания парменидовского учения в целом. По мысли Ж. Бофре «бытие является, в самой глубокой интимности сущего, игрой того, о чем говорят его приставки, непрекращающейся игрой присутствия и отсутствия, игрой, которая делает для нас сущее еще более близким, чем само присутствие, а противоположность присутствия отсутствию оказывается лишь поверхностной противоположностью» (Бофре Ж., с.100). Мыслить на уровне «ума» означает, согласно Ж. Бофре, отойти от поверхностного противопоставления отсутствующего и присутствующего, и открыть изначальное измерение бытия. Эта «гармония бытия» есть «собирание присутствующего и отсутствующего, их логос, противостоящий небытию, которое, напротив, всегда является радикальным уничтожением и того, и другого» (там же, с.101-102). Однако бытие никогда не является сущим, кроме того, бытие не тождественно у Парменида божественному. «Бытие — это не божественное, но измерение, где само божественное и отсутствует, и присутствует, где оно в самом глубоком отсутствии привносит свое прочное присутствие в гармонию бытия» (там же, с.102). В таком случае мышление Парменида «указывает скорее на единственное в своем роде своеобразие сходства, из которого все сущее, даже божественное, наделяется мерой, удерживающей все в своих границах» (там же, с.103).
А.В. Ахутин по поводу четвёртого фрагмента делает четыре наблюдения. Во-первых, это проблема взаимоотношения мышления и бытия: «... внятное присутствие бытия, умение с самого начала как-то держаться того, что есть... - такое держание и есть ум, которым (и в котором) только бытие и внято, присутствует — есть» (Ахутин А.В., с.598). Во-вторых, А.В. Ахутин увидел атомарность, единство бытия: «Единство бытия множества существ (существующих единым существование) не затрагивается их множественностью, не разделяется их различием» (там же, с.600). В-третьих «если различие не затрагивает бытие, оно — то, что отделяет одно от другого, - и только оно — и есть небытие, как бы допущенное в бытие» (там же, с.600). Наконец, в-четвёртых, «отделяя неделимость бытия от разделённости сущего, мы переносим акцент с бытия как всеобщей связки в суждении «всё есть одно» на бытие как одно, которое есть само бытие в отличие от недо-бытия всего (многого)» (там же, с.601).
Сначала богиня, демон-покровитель, указывает юноше Пармениду, новорожденному в истине, какие пути ему предстоит испытать. Затем, в третьем фрагменте, она напоминает, чтобы он всегда имел ввиду, что мышление, то же самое, что бытие. Теперь богиня даёт наставления, как следует ступать по указанным дорогам, чтобы не оступиться, чтобы не увязнуть и не провалиться, а, наоборот, всегда иметь твёрдую опору под ногами. Бери за основу подлинное, советует богиня, и находи его во всём, даже в том, что от подлинного кажется очень далёким. Подлинным может быть что угодно, важно определиться в критерии. Он-то и будет тем подлинным, истинным бытием, которым можно усматривать, измерять, проверять все вещи. Критерии берутся только из ума. Действительно, из чувственно-воспринимаемой действительности невозможно взять что-либо в качестве критерия. Например, сантиметр есть продукт мышления-ума. Им можно измерить многие вещи и никогда сантиметр не перестанет быть подлинно сантиметром: «Ибо уму не рассечь сопричастности Бытного с Бытным» (Гаспаров). Мы можем ошибаться в своём измерении, но виною будет неисправность измерительного прибора, а не сам сантиметр. Есть вещи, которые не поддаются измерению сантиметром, например, душа, любовь, но это не значит, что они измеряются каким-то особым сантиметром. Один предмет может быть длинною в три сантиметра, другой — в пять сантиметров, но сам сантиметр остаётся сантиметром: «Ни рассеяв его целиком во всяком порядке, ни воедино собрав» (Гаспаров). Так, на мой взгляд, решается проблема единого и многого у Парменида.
В качестве разъяснения положений четвёртого фрагмента, думаю, нужно рассматривать пятый фрагмент поэмы (А.В. Лебедев почему-то помещает его в конце пролога): «Для меня равнозначно то, откуда начать, ибо я приду туда снова» (Фрагменты ранних греческих философов). Действительно, по отношению к любой вещи можно отбрасывать всё не подлинное и прийти к подлинному, а можно сразу высвечивать подлинное: результат будет одинаковым.

Алексей, извините, но логика ФШ такова, что она гораздо быстрей выплескивает идеи ума, и здесь и далее, опережая события, уже началось обсуждение фрагментов 21-25.