В истории философии обнаруживается ряд столкно­вений и противопоставлений, в которых различные силы эпохи воздействуют друг на друга « взаимодействуют друг с другом или выступают как явно непримиримые. Бывают встречи, ведущие к размежеванию двух напра­влений и к выяснению различий: пример, — дни, кото­рые Спиноза незадолго до своей смерти провел с Лейб­ницем в Гааге в каморке на темном чердаке квартала ювелиров, или франкфуртский период Гельдерлина и Гегеля, давший Гегелю решающие импульсы к созданию системы.

Другой была единственная встреча Гегеля с Шопен­гауэром. Она выявила в течение одного часа, прове­денного в споре, весь конфликт будущей эволюции. 23 марта 1820 года Шопенгауэр читал в Большом зяле заседаний Берлинского университета свою пробную лек­цию. Среди слушателей были люди высшего круга: весь философский факультет во главе с его знаменитейшим членом — Георгом Вильгельмом Фридрихом Гегелем, за два года до того занявшим освободившуюся кафедру Фихте. В последовавшем за лекцией коллоквиуме воз­никли страстные споры. «Господии невежда», рассказы­вал позднее Шопенгауэр, не мог себе уяснить понятия животных функций. Его молодой противник, ссылаясь на «Физиологию» Галлера, поставил вопрос на надежную почву. Гегель упорствовал; профессиональный врач Лих­тенштейн встал на сторону Шопенгауэра. Диспут окон­чен. Все в этом эпизоде символично: не только дистан­ция в возрасте, положении и славе, но и предмет и ме­тод спора и его окончание тоже; здесь столкнулось мышление, которое идет от идеи к действительности, с мышлением, которое идет от действительности к идее.

С этого дня — 23 марта 1820 года — начинается борь­ба между Шопенгауэром и Гегелем, которая впоследствии получит решающее значение для всего будущего века, вплоть до нашей современности. Для своей лек­ции Шопенгауэр выбирает те обычные часы, когда Ге­гель, запинаясь, кашляя и отхаркиваясь, читает перед каждым семестром все более многочисленным и все бо­лее восторженным кругом слушателей. Шопенгауэром руководит не только отрицание младшим современником своего предшественника, преграждающего ему дорогу, но также сверхличная, почти метафизическая противо­положность. Он выдвигает вневременной принцип своего учения против исторических принципов эпохи, — и уже этим было предопределено, что в течение долгих лет и десятилетий он должен будет пройти через поражение на различных исторических этапах, чтобы на последнем все же выйти победителем.

Вначале Шопенгауэр скрывается в тени Гегеля. Пер­вая его лекция есть вместе с тем и последняя. Книга его не читается. Затем, в 1831 году, Гегель становится жертвой холеры. Шопенгауэр, убежавший от эпидемии из Берлина, умер почти тридцатью годами позже. Но и после смерти его борьба против «бессмысленного бумаго­марателя Гегеля» не окончилась. Она захватила весь XIX век и остается главнейшей и теперь, хотя и в весьма своеобразном преломлении.

Шопенгауэр, чье учение о воле ознаменовало втор­жение новой действительности в философское мышление, получает «ад областью духа господство, какого нельзя было и ожидать. С другой стороны, метод Гегеля, воз­вестившего о мире духа, в огромной степени становится средством для классификации и объяснения действи­тельности. Неоднократно, еще во второй половине XIX века, предпринимались попытки насильственно соединить диалектику Гегеля с метафизикой воли Шо­пенгауэра: у Виктора Кия, Юлиуса Банзена, Эдуарда фон Гартмана. Но после этого эволюция ведет к еще более решительному расхождению линий. Мир Шопен­гауэра все более служит введением и предвестником решений духовных— в драме и учении об искусстве Фридриха Геббеля, в музыке Рихарда Вагйера, но так­же, в многообразной и непосредственной форме, в изме­нившемся воззрении на историю и природу, в новом уче­нии о человеке. В то же время мир Гегеля исчезает из сферы немецкого духа на много лет и десятилетий — до «Истории молодого Гегеля» Дильтея (1905) и «Теологи­ческих юношеских рукописей, изданных Нолем (Nohl, 1907), после которых к нему вновь начали обращаться. В то же время новое осознание прогресса и современно­сти, данное Гегелем, подчинило себе всю политическую и общественную действительность XIX столетия.

Хюбшер Артур Мыслители нашего времени (62 портрета) Перевод с немецкого И.Л. Саца Общая редакция проф. А.Ф. Лосева Издательство ЦТР МГЦ ДОС Москва, 1994.

Прошло 192 года с той единственной встречи Гегеля и Шопенгауэра, определившей дальнейшее развитие истории философии. Дата хоть и не круглая, но, думаю, пора подвести хотя бы предварительные итоги. Продолжают ли эти два направления определять судьбу философского мышления или их мощи едва хватило на XIX век? В чью пользу конечный счёт: гегелевской философии или шопенгауэровской? Совместимы ли эти два направления и нет никакого раскола мышления,а всё дело в личной неприязни двух немецких преподавателей? Или только через раскол, конфликт великих философских систем и может соществовать подлинная философия? Кто и что же определяет магистральное направление современной философской мысли?