любовь как онтология

Аватар пользователя Дмитрий Косой
Систематизация и связи
Онтология
Ссылка на философа, ученого, которому посвящена запись: 
"Позиция «мужчины» утверждает расколотое в Двоице — то между-двумя, где нахо­дится пустота разъединения. Позиция «женщины» утверждает, что Двоица длится в блуждании." - "блуждание" видимо ОЖИДАНИЕ, в переводе на иной язык, а утверждение "расколотого" - ФАНТАЗИЯ Бадью, видимо связанная с оргазмом мужским создающим "пустоту разъединения", и это бредовые идеи. "Но разве может быть иначе, если любовь, одна любовь производит истину из разъединения?" - это может быть "позицией" женского биопола, в силу неприятия мужского, "входящего", но причём тут любовь, в садо-мазо отношениях такое бывает, и где лидером может быть женский биопол, а мужской на вторых ролях. "Между онтологической и логической позициями есть лишь по­средничество опровержения" - неверное заключение, "онтологическая" позиция для логической "несуществующая", так как логика не находится вне онтологии, тут неграмотность философская имеется уже. Если "позиции" понимаются вне всякой логики, тогда они необоснованные уже и для Бадью, "действие" не может быть нелогичным. "Сексуация, по определению Ж. Лакана, в отличие от био­логической сексуальности, обозначает способ, каким субъ­ект вписан в сексуальное различие" - различие биополов вне онтологии, а значит объяснения есть в иной уже парадигме, где биологические начинаются "различия", где конечно имеются свои позиции, и не в метафизическом уже плане."еще одно общее место, гласящее, что «женщина» не может не ду­мать о любви, «женщина» — это бытие к любви." женщины вне "любви" нет, а иначе и вне брака есть любовь, у девушки (юноши), и что бессмыслица уже, как и "стремление" к любви, которое зависит от двоих, а не от одного. И "двоица" - фикция, если "двое" как ОДНО, и где нет "субъекта", в различии права только имеющегося, а в любви "согласие" только.
 
Любовь является сценой, где осуществляется единая истина о сексуированных* позициях, проходящая через непримиримый конфликт знаний. Дело в том, что истина находится в точке не-знаемого. Знания являются достоверными и антиципирующими, но при этом разъединенными. Это разъ­единение формально представимо внутри инстанции Двоицы. Позиция «мужчины» утверждает расколотое в Двоице — то между-двумя, где нахо­дится пустота разъединения. Позиция «женщины» утверждает, что Двоица длится в блуждании. Я как-то предложил следующую формулу: знание муж­чины направляет свои суждения на ничто Двоицы. Знание женщины — ни на что, кроме самой Двоицы. Можно также сказать, что сексуация знаний в любви разъединяет:
1) достоверное мужское высказывание: «Истинным будет то, что мы были двумя, но никоим образом не одним»;
2) не менее достоверное женское высказывание: «Истинным будет то, что мы были двумя, и иначе нас не было».
Женское высказывание направлено на само бытие. Таково ее предназначе­ние — онтологическое — в любви. Мужское высказывание направлено на из­менение числа, мучительное взламывание Единого гипотезой о Двоице. Оно сущностно логично.
Конфликт знаний в любви демонстрирует, что Единое какой-либо ис­тины всегда предъявляется одновременно логически и онтологически. Это отсылает нас к Книге гамма «Метафизики» Аристотеля — и к прекрас­ному комментарию к этой книге, озаглавленному «Решение смысла», не­давно появившемуся в издательстве «Врэн». Загадкой в этом тексте Арис­тотеля является переход между онтологической позицией науки о бытии- как-бытии и решающей позицией принципа тождества — чисто логиче­ского принципа. Этот переход переходим не более, чем переход от позиции мужчины к позиции женщины. Авторы комментария показывают, что Ари­стотель «вынужденно» впадает в опосредующий стиль — в опровержение софистов. Между онтологической и логической позициями есть лишь по­средничество опровержения. Таким образом, каждая из позиций, вовле­ченных в любовь, может войти в контакт с другой лишь как с некой софисти­кой, которую необходимо опровергнуть. Кому не знакома утомительная жестокость этих опровержений, в конце концов сводящихся к прискорбной фразе «ты меня не понимаешь»? Можно было бы сказать, что это раздра­женная разновидность признания в любви. Кто действительно любит, тот плохо понимает...
ЖЕНСКАЯ ПОЗИЦИЯ И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО
Существование любви ретроактивно проявляет то, что в разъединении по­зиция женщины является единственным носителем связи между любовью и человечеством, — человечеством, понимаемым, как это делаю я, в качестве функции Н(х), которая образует узел, вовлекающий истинностные про­цедуры, то есть науку, политику, искусство и любовь.
Скажут: еще одно общее место, гласящее, что «женщина» не может не ду­мать о любви, «женщина» — это бытие к любви. Смело пересечем общее место. Установим аксиоматически, что позиция женщины такова, что в случае изъятия из любви она оказывается затронутой бесчеловечностью. Иначе го­воря, функция Н(х) обладает значимостью, лишь поскольку существует ро­довая любовная процедура. Эта аксиома означает, что для данной позиции предписание человечест­ва может иметь значение лишь тогда, когда удостоверено существование любви. Мимоходом заметим, что такое удостоверение не обязательно принимает форму любовного опыта. Можно быть «захваченным» существованием ис­тинностной процедуры иным путем, нежели ее испытывание. Здесь опять- таки необходимо остерегаться любого психологизма: важно не сознание любви, но наличие для терма х доказательства ее существования. Есть терм х — ноуменальная виртуальность человеческого, каким бы ни был ее эмпирический пол, — активирующий функцию человечества лишь при условии такого доказательства, и мы утверждаем, что этот терм — жен­щина. Таким образом, «женщина» — это та (или тот), для кого изъятие из любви обесценивает Н(х) в его других разновидностях — в науке, политике и любви. A contrario, существование любви виртуально развертывает Н(х) во всех его типах, и в первую очередь в наиболее связанных или пересекаю­щихся. Что, возможно, проясняет — если принять, что именно о «феминизи­рованном» терме х речь идет в письме романисток, — почему женщины до­стигли совершенства в романе. Для позиции мужчины дело обстоит по-другому: каждый тип процедуры сам обеспечивает значимость функции Н(х), без учета других типов. Таким образом, я пытаюсь последовательно дать определение словам «мужчина» и «женщина» исходя из точки, в которой любовь надрезает связку четырех типов истинностных процедур. Иначе говоря, будучи соотнесенным с функцией человечества, половое различие может быть помыслено лишь в осуществлении любви как различающего критерия.
Но разве может быть иначе, если любовь, одна любовь производит истину из разъединения? Желание не может обосновать мысль о Двоице, поскольку оно захвачено засвидетельствованием бытия-Одним, которое предписыва­ется объектом. Можно также сказать, что желание, какой бы ни была сексуация, является гомосексуальным, тогда как любовь, даже между геями, является принципи­ально гетеросексуальной. Проход любви через желание, о чьей проблематичной диалектике я гово­рил выше, может быть высказан так: заставить гетеросексуальное любви пройти через гомосексуальное желания. В конечном счете, оставив за скобками пол тех, кого любовная встреча на­значает к истине, лишь внутри поля любви даны «женщина» и «мужчина». Но вернемся к человечеству. Если принять, что Н является виртуальной композицией четырех типов истин, можно утверждать, что для женской позиции любовь связывает все четыре типа и что лишь при условии люб­ви человечество, Н, существует в качестве общей конфигурации. Тогда как для позиции мужчины каждый тип метафоризирует другие типы, и эта ме­тафора равняется утверждению имманентного присутствия в каждом типе человечества Н.
*) Сексуация, по определению Ж. Лакана, в отличие от био­логической сексуальности, обозначает способ, каким субъ­ект вписан в сексуальное различие. — Примеч. ред.
 
Связанные материалы Тип
Бадью как философ Дмитрий Косой Запись