Лиотар. Толпа

Аватар пользователя Дмитрий Косой
Систематизация и связи
Философия политики и права
Ссылка на философа, ученого, которому посвящена запись: 
"система может функционировать только сокращая сложность, а с другой — она должна порождать приспосабливаемость ожиданий (expectations) индивидов к собственным целям" - бесполое Тела пример такой системы, бесполое Тела и настроено на ожидание происходящего [объект сопротивления] . Политэкономия и служит воспроизводству в толпе как бесполом Тела всевозможных ожиданий индивида, где только толпа и является пределом функциональной эффективности выбранной системы, а не индивид вовсе. "система может функционировать только сокращая сложность" - на что возложена функция безликого закон, благодаря которому исчезло налогообложение индивида и увеличились поборы со всех видов деятельности. "Если исходить из описания научной прагматики (глава 7), то акцент в дальнейшем нужно ставить на разногласиях. Консенсус — это горизонт; он всегда недостижим" - чтобы подогревать ожидания требуются и разногласия [шизоидное Тела], иначе объект сопротивления теряет свою актуальность для размещения безликого закона в положениях бесполой толпы и устранения технических заторов в правовой системе. "Потребности наиболее обездоленных принципиально не должны служить регулятором системы, поскольку способ их удовлетворения уже давно известен и, следовательно, не может улучшить ее результативность, а только утяжелит затраты" - дело в том, что либерал-фашизм не является системой, это управляемый хаос, так как политэкономия либерализма строится на безликом законе, который анти-системный по сути своей, а обездоленные являются только необходимой жертвой для легитимации либеральной политэкономии. И реформировать то в России нечего, так как для проводки реформ необходим субъект права, который в России как и в других государствах не реализован по отсутствию гарантии, но реформы заявляются. "Право приходит не от страдания, а от того, насколько его излечение делает систему более эффективной" - право не приходит, а всегда при индивиде, как и излечивается через индивида только, и не связано с системой. Почему либерал-фашизм и апеллирует к толпе, а не к индивиду, потому что только толпа в этой "системе". "В этом смысле система представляется некоей авангардистской машиной, которая тащит человечество за собой, обесчеловечивая его, чтобы потом вочеловечить на другом уровне нормативной производительности" - действительно либерал-фашизм некое искусство, противоестественное, которое тащит, а не призывает, не случайно проводники его как правило и хорошие артисты в своей роли, Гитлер, Путин, и прочие холуи толпы.
 
Если исходить из описания научной прагматики (глава 7), то акцент в дальнейшем нужно ставить на разногласиях. Консенсус — это горизонт; он всегда недостижим. Исследования, проводимые под эгидой парадигмы, стремятся сгладить разногласия; они похожи на разработку одной «идеи»: технологической, экономической или художественной. Но удивляет то, что всегда приходит кто-то, чтобы расстроить «разумный» порядок. Нужно предположить существование силы, которая дестабилизирует объяснительные возможности и проявляется в предписании мыслительных норм или, если угодно, в предложении новых правил научной языковой игры, очерчивающей новое исследовательское поле.
... теория систем и предлагаемый ею тип легитимации не имеют под собой никакой научной базы: во-первых, наука не функционирует сама собой в собственной парадигме, согласно принятой в этой теории парадигме систем, а во-вторых, общество не может быть описано по этой парадигме в терминах современной науки.
Рассмотрим в этой связи два важных пункта аргументации Лумана. Пункт первый: с одной стороны, система может функционировать только сокращая сложность, а с другой — она должна порождать приспосабливаемость ожиданий (expectations) индивидов к собственным целям. Сокращение сложности требуется компетенцией системы для роста производительности. Если бы все сообщения могли свободно циркулировать между всеми индивидами, то большой объем информации, которую нужно принимать в расчет, чтобы сделать правильный выбор, существенно увеличил бы срок решения, а следовательно — снизил бы результативность. Действительно, скорость является составляющей производительности ансамбля.
Идея, что контроль и господство контекста сами по себе имеют ценность, не лишена определенной убедительности — это лучше, чем их отсутствие. Критерий перформативности имеет свои «преимущества». Система, в принципе, исключает привязку к метафизическому дискурсу, она требует отказа от вымыслов, для нее необходим ясный ум и холодная воля, она ставит на место определения сущностей расчет интеракций; «игроки» должны взять на себя ответственность не только за высказывания, предлагаемые ими, но и за правила, которым они подчиняют эти высказывания, чтобы сделать их приемлемыми. Она ясно показывает прагматические функции знания, если только они имеют вид подчиняющихся критерию эффективности: прагматику аргументации, приведения доказательства, передачи известного, научения воображению.
Система даже может — рискуя произвести скандал — относить к своим преимуществам свою прочность. В рамках критерия производительности запрос (т. е. форма предписания) не извлекает никакой легитимности из того, что он происходит от страдания, причиняемого неудовлетворенной потребностью. Право приходит не от страдания, а от того, насколько его излечение делает систему более эффективной. Потребности наиболее обездоленных принципиально не должны служить регулятором системы, поскольку способ их удовлетворения уже давно известен и, следовательно, не может улучшить ее результативность, а только утяжелит затраты. Единственное противопоказание: неудовлетворенность может дестабилизировать ансамбль. Против своей воли, насильно, система вынуждена применяться к слабости. Но ей свойственно порождать новые запросы, которые как предполагается должны приводить к переопределению норм «жизни». В этом смысле система представляется некоей авангардистской машиной, которая тащит человечество за собой, обесчеловечивая его, чтобы потом вочеловечить на другом уровне нормативной производительности. Технократы заявляют, что не могут доверять тому, что общество обозначает как свои потребности. Они «знают», что само общество не может их знать, потому что потребности — это переменные, зависимые от новых технологий. В этом гордость лиц, принимающих решения, и их слепота.
Эта «гордость» означает, что они идентифицируют себя с социальной системой, понимаемой как целостность, которая находится в поиске своей как можно более перформативной части. Если мы повернемся теперь к научной прагматике, то она нам в точности покажет, что такая идентификация невозможна: ни один ученый в принципе не может воплощать знание и игнорировать «потребности» исследования или ожидания исследователей под предлогом того, что они не являются перформативными для «науки» как целостности. Нормальный ответ исследователя на запрос скорее таков: «Нужно посмотреть. Расскажите о вашем случае». Даже в принципе он не предусматривает ни что дело уже решено, ни что эффективность «науки» может пострадать от такого пересмотра. Скорее наоборот.
Социальная прагматика не обладает «простотой» научной прагматики. Это чудище, образованное наслоением сетей гетероморфных классов высказываний (денотативных, прескриптивных, перформативных, технических, оценочных и т. д.). Нет никаких оснований считать, что можно определить метапрескрипции общие для всех языковых игр, и что один обновляемый консенсус (тот, что в определенные моменты главенствует в научном сообществе) может охватить совокупность метапрескрипций, упорядочивающих совокупность высказываний, циркулирующих в обществе. Сегодняшний закат легитимирующих рассказов: как традиционных, так и «модернистских» (эмансипация человечества, становление Идеи), — связан как раз с отказом от этой веры. Кроме того, именно утрату этой веры начинает восполнять идеология «системы» при помощи своей тотализирующей претензии и, одновременно, она начинает воплощать веру через цинизм своего критерия перформативности.
   По этой причине мы считаем неосмотрительным и даже невозможным ориентировать разработку проблемы легитимации в направлении поиска универсального консенсуса, как это делает Хабермас, или того, что он называет Diskurs, т. е. диалог аргументации. [Подчинение метапрескрипций проскрипции, т. е. нормализация законов, явно просматривается в Diskurs, например, на с. 146 читаем: «Нормативное притязание на законность является само по себе познавательным в том смысле, что всегда предполагает, что оно может быть принято при рациональном обсуждении»]
   В действительности это предполагает две вещи. Во-первых, говорящие могут прийти к соглашению по поводу правил или метапрескрипций универсально применимых для всех языковых игр, хотя совершенно очевидно, что эти игры гетероморфны и подразумевают гетерогенные прагматические правила.
   Во-вторых, предполагается, что целью диалога является консенсус. Но, анализируя научную прагматику мы показали, что консенсус — это лишь одно из состояний дискуссии, а не ее конец. Концом ее скорее является паралогия. При таком двойном констатировании (гетерогенность правил, поиск разногласий) исчезает вера, которая еще двигала исследованием Хабермаса, а именно, что человечество как коллективный (универсальный) субъект находится в поиске своей общей эмансипации посредством регулирования «приемов», допустимых во всех языковых играх; и что легитимность любого высказывания обеспечивается его вкладом в эту эмансипацию.
   Мы хорошо понимаем, какова функция этого заявления в аргументации Хабермаса против Лумана. Diskurs здесь является последним препятствием, поставленным на пути теории стабильной системы. Цель хороша, но аргументы нет. Консенсус стал устарелой ценностью, он подозрителен. Но справедливость к таковым не относится. Следовательно, нужно идти к идее и практике справедливости, которая не была бы привязана к консенсусу.
   Признание гетероморфности языковых игр есть первый шаг в этом направлении. Оно, конечно, включает отказ от террора, который предполагает и пытается осуществить изоморфная структура. Следующим является такой принцип: если достигнут консенсус по поводу правил, определяющих каждую игру, и допустимых в ней «приемов», то этот консенсус должен быть локальным, т. е. полученным действующими ныне партнерами, и подверженным возможному расторжению. Мы направляемся, следовательно, к множественности конечных метааргументов, под которыми мы понимаем аргументы, направленные на метапрескрипций и ограниченные в пространстве и времени.
   Это направление соответствует эволюции социальных взаимодействий, где временный контракт на деле вытесняет постоянные установления в профессиональных, аффективных, сексуальных, культурных, семейных, международных областях, в политических делах. Конечно, эта эволюция двусмысленна: ведь временный контракт поощряется системой по причине его большой гибкости, минимальной стоимости и сопровождающей его бурной мотивации — всех тех факторов, которые дают наилучшую оперативность. Во всяком случае, речь не идет о том, чтобы предложить «чистую» альтернативу системе, но мы, живущие в конце 70-ых, знаем, что она будет на нее похожа. Нужно порадоваться, что тенденция к временному контракту двусмысленна: она служит не одной только конечной цели системы, но система ее терпит, поскольку она [эта тенденция] несет в себе другую конечную цель — познание языковых игр как таковых и решение взять на себя ответственность за их правила и результаты, важнейшим из которых станет результат, который оправдает применение этих правил, — исследование паралогии.
   Что же касается информатизации общества, то теперь мы видим, как она влияет на эту проблематику Она может стать «желанным» инструментом контроля и регуляции системы на ходу, простирающимся вплоть до контроля самого знания, и управляться исключительно принципом перформативности. Но тогда она неизбежно приведет к террору. Она может также служить группам, обсуждающим метапрескрипции, и дать информацию, которой чаще всего не хватает лицам, принимающим решения, чтобы принять его со знанием дела. Линия, которой нужно следовать, чтобы заставить свернуть в этом последнем направлении, в принципе, очень проста: нужно, чтобы доступ к носителям памяти и банкам данных стал свободным. Языковые игры станут тогда играми с исчерпывающей на данный момент информацией. Но это будут игры не с нулевым итогом, а потому дискуссии не рискуют навсегда остановиться на позиции минимального равновесия, исчерпав все ставки. Ибо сами ставки тогда будут формироваться через знания (информацию, если угодно), а запас знаний, также как и запас языка возможных высказываний, неисчерпаем. Политика, в которой будут равно уважаться стремление к справедливости и стремление к неизвестному, обретает свои очертания.
http://www.libros.am/…/id/213…/slug/sostoyanie-postmoderna-1 Жан-Франсуа Лиотар • Состояние постмодерна. Глава 14 Легитимация через паралогию
Связанные материалы Тип
Лиотар. Бесполое Тела Дмитрий Косой Запись
экономика как блеф Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела и свобода либерализма Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и информация. Дмитрий Косой Запись
бесполое и деградация психического Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела и творчество Дмитрий Косой Запись
Невзоров. Утилизация бесполого Дмитрий Косой Запись
Путин. Шизоидное Тела политика Дмитрий Косой Запись
Лиотар. Идеология как знание Дмитрий Косой Запись
Лиотар. Знание как наука Дмитрий Косой Запись
Лиотар. Научное знание Дмитрий Косой Запись
Лиотар. Истины толпы Дмитрий Косой Запись
Лиотар. Инструментальное знание Дмитрий Косой Запись
Лиотар. Общество Дмитрий Косой Запись
Лиотар. Шизоидное Тела Дмитрий Косой Запись
Толпа и проводники её Дмитрий Косой Запись
информация и монополия на неё Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела и вера Дмитрий Косой Запись
Путин и Хрущёв Дмитрий Косой Запись
правовая культура и вкус Дмитрий Косой Запись
свобода слова в России Дмитрий Косой Запись
идеология и опасное воздействие её на граждан Дмитрий Косой Запись
концепция человека Дмитрий Косой Запись
диалог о доходе и прибыли Дмитрий Косой Запись
толпа при фашизме Дмитрий Косой Запись
страсти по пенсии Дмитрий Косой Запись
индивидуалист Дмитрий Косой Запись
Юм как философ Дмитрий Косой Запись
может ли пенсия быть справедливой Дмитрий Косой Запись
толпа и образ Дмитрий Косой Запись
толпа как Долгое государство Дмитрий Косой Запись
политическая недееспособность Дмитрий Косой Запись
толпа и мысль Дмитрий Косой Запись
политология - это ни о чём Дмитрий Косой Запись
Сталин как кумир толпы Дмитрий Косой Запись
ответственность как понятие Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и подачка Дмитрий Косой Запись
Путин в работе с толпой Дмитрий Косой Запись
народ как представление Дмитрий Косой Запись
работа и деятельность, в чём разница Дмитрий Косой Запись
Гайдар как реформатор Дмитрий Косой Запись
писатель о Путине и толпе Дмитрий Косой Запись
замужество - это и трагедия Дмитрий Косой Запись
Штирнер. Суд над Сократом Дмитрий Косой Запись
постмодернизм и его судьбы Дмитрий Косой Запись
Бодрийяр. Объект сопротивления Дмитрий Косой Запись
политология как наука Дмитрий Косой Запись
право и равенство в нём Дмитрий Косой Запись
современное право Дмитрий Косой Запись
толпа как феномен Дмитрий Косой Запись
Фуко о субъекте Дмитрий Косой Запись
либерализм о государстве Дмитрий Косой Запись
"единство" как идея чиновника Дмитрий Косой Запись
Путин и либерализм Дмитрий Косой Запись
Путин и либерал-фашизм Дмитрий Косой Запись
Толстой и позитивизм Дмитрий Косой Запись
нацизм как феномен Дмитрий Косой Запись
Монтескье о законе Дмитрий Косой Запись
Лебон как мыслитель Дмитрий Косой Запись
фашизм и консенсус Дмитрий Косой Запись
государство как миф Дмитрий Косой Запись
Бердяев как прагматик Дмитрий Косой Запись
Толпа как представление Дмитрий Косой Запись
Толпа как предмет изучения Дмитрий Косой Запись
Шизоидное Тела и творчество Дмитрий Косой Запись