Начал читать (видимо от скуки) предлагаемое... даже не знаю как назвать... труд? Пусть будет труд, ведь не лень же было человеку исписывать 40 страниц. Сначала прочел первые 2 страницы, потом начал читать бегло, не дошел и до середины, бросил. Может быть, я слишком серьезно отношусь к Канту, но только от этого сочинения у меня примерно такое же отвратительное впечатление, как от концертов Петросяна, Задорнова и т.д. Вроде бы и шутит человек и народ смеется, но если оставить шутки, то можно спросить: насколько здоров автор? И как, вообще, следует относится к этому празднику невежества и глупости? 

Автора зацепила фраза Канта "дайте мне материю, я построю вам из нее мир". Причем автор даже не удосужился указать, где Кант это говорил. Эта фраза, которая, как не трудно догадаться, вырвана из контекста, взята из известной работы Канта 1755 г. (Канту тогда было 31 год) ВСЕОБЩАЯ ЕСТЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ И ТЕОРИЯ НЕБА, где он описывает происхождение Солнечной системы из первичной туманности. Достаточно внимательно прочесть третий абзац, чтобы понять, что имел в виду Кант. 

Вопрос: стоило ли нашему пересмешнику бумагу марать?

Есть ли истина в следующем нашем утверждении: «вещь в себе» отличается от «чистого бытия»? Мы усомнимся в собственной разумности, если отнесём различие к очевидному различию между приведёнными языковыми формами. Следовательно, мы хотим выяснить не формальное различие. Что же может быть различным в приведённых утверждениях, кроме их словесной формы? Мы подразумеваем то, что в словесной форме нами выражается как «смысл». Итак, в нашем утверждении будет истина если мы как-то убедимся в различии смыслов «вещи в себе» и «чистого бытия». Для этого нам надо каким-то образом выявить смысл как одного выражения, так и другого. Не рассматривая смыслы, которые этим выражениям приписывали авторы (Кант и Гегель), положим их смыслы самостоятельно. Итак, «вещь в себе» - это то, что недоступно нашему познанию, на каком бы этапе развития нашего знания мы ни находились; «чистое бытие» - это такое нечто, в котором кроме себя самого ничего нет, что также недоступно нашему познанию, как и «вещь в себе». Следовательно, по смыслу, «вещь в себе» содержится в смысле «чистое бытие», но и смысл «чистого бытия» содержится в смысле «вещи в себе», поскольку мы утвердили, что «чистое бытие» есть нечто в самом себе. Итак, в рассматриваемом нами утверждении нет истины, т.к. истина есть в утверждении: «вещь в себе» тождественна по смыслу непознаваемости «чистому бытию». Но рассматриваемое нами утверждение и не ложно, поскольку в тождественности «вещи в себе» и «чистого бытия» мы убедились только относительно одного признака - «по смыслу непознаваемости». Чтобы наше утверждение о ложности рассматриваемого нами утверждения было истинным, необходимо выявить все признаки «вещи в себе» и все признаки «чистого бытия» и убедиться, что ни один из признаков одного не входит в совокупность признаков другого, что невозможно уже потому, что мы нашли общий им признак - «по смыслу непознаваемости», следовательно, рассматриваемое нами утверждение ни истинно, ни ложно, т.е. в нём нет как истины как таковой, так и лжи как таковой. Другими словами: в нём есть как некоторая истина, так и некоторая ложь. Следовательно, мы можем заключить, что среди словесных форм есть такие, которые только истинны; есть такие, которые как истинные, так и ложные; есть такие, которые только ложные.

В большинстве своих рассуждений, мы пытаемся основывать свои мысли на истинных утверждениях, будучи уверенными, что из истинных утверждений обязательно следуют также истинные утверждения. Но из только что сделанных выше выводов следует, что мы не всегда можем убедиться в истинности тех или иных наших умозаключений, в результате чего цепочка истинных утверждений может прерваться в совершенно случайный, нами незамеченный, момент в наших рассуждениях, после которого все наши выводы окажутся сомнительными с т.зр. их истинности.