ГОРЯЙНОВ С.А. ИЗГИБЫ-ТРЕЩИНЫ ЧЕЛОВЕКА И СПИРАЛИ ГЕНОМА

Первой причиной устойчивости культуры является соответствие её фундаментальным инстинктам, свойственным всем живым существам – это инстинкты, базирующиеся на потребностях питания, половой инстинкт и стадный инстинкт (ибо человек – животное общественное). Инстинкт и традиция похожи. Немецкий психолог Э. Кречмер (1888-1964) правильно подчеркивал: «Во многих случаях бывает трудно отделить способы поведения чело-века, ставшие устойчивыми и привычными благодаря традиции, от закрепленных, бла-годаря наследственности, в виде инстинктов. Многие из переданных традицией обычаев и социальных порядков первобытных народов (например, порядки заключения брака) по своей устойчивости и однообразию стоят недалеко от инстинктов животных; в своей основе они, вероятно, имеют постоянные инстинктивные компоненты (например, встречающиеся у некоторых видов животных инстинктивное избегание инцеста как корень экзогамии) и по своему биологическому способу действия и относительной целесообразности подобны инстинктам» (Кречмер Э. Строение тела и характер. М.,1995. С.102). Действительно все действия человека «по традиции» могут быть интерпретированы по аналогии с инстинктом. Опыт такого рода мысли имел место – это популярный в начале XX века «инстинктивизм» У. Мак –Дугалла (1871-1938), противопоставленный в те времена бихевиоризму Дж. Уотсона. У. Мак - Дугалл считал, что инстинкты определяют структуру общественного устройства. В принципе действие традиции совпадает с явлениями тропизма, которые исследовал Ж. Леб (1859-1924), считавший, что не только насекомым свойственно действовать механистически по логике тропизмов, но и человек предпочитает действовать по привычному образу мысли и действия, уподобляясь в данном случае насекомым. Действительно, мышление в такой же степени обременительно для человека, как и для всех остальных животных, это лишь необходимость, требующая больших энергетических затрат. Человек вынужден мыслить, ибо он не может выжить, не используя мышление и изобретенные в процессе мышления, не присущие ему по генетической программе формы поведения. А потому для энергетической экономии, ему пришлось использовать механизм традиции, который, подобно инстинкту, закреплял бы изобретенные им посредством мысли формы поведения. Тот факт, что в формировании традиции оказывают активное участие инстинкты, является одной из причин её устойчивости, в частности, - ментальной деятельности человека. Истории мысли известен представитель современной социобиологии Э. Уилсон. Вот что он пишет в работе «Прометеев огонь: Размышления о происхождении разума» (1983), написанной совместно с Ч. Лимзденом: «Гены чело¬века обусловливают способ, каким формируется человеческий разум, - какие стимулы воспринимаются, а какие нет, какая информация обрабатывается, какие виды памяти наиболее легко вызываются, какие виды эмоций пробуждаются и так далее. Процессы, которые создают та¬кие следствия, названы эпигенетическими правилами. Эти правила коренятся в особенностях человеческой биологии, и они влияют на способы проявления культуры, формируют их» (Limsden C.I., Wilson E.O. Promethean Fire: Reflection on the Origin of Mind. Cambridge (Mass.) et al., 1983. P.20). Т.е существуют определенные правила-регуляторы – «эпигенетические правила», которые регулируют предпочтения человека при выборе тех или иных форм сознания и поведения. Но все же, с другой стороны, при всей зависимости от своей биологи¬ческой конструкции, человек конструирует свой мир, создавая на базе инстинктивных методов адаптации, отличные от инстинкта традиции, которые образуют ментальные, социальные и хозяйственные формы культуры. А по-тому больше можно согласиться с мнением Л.С. Выготского: «..все дело человека и его поведения – в построении и культивировании новых инстинктов» (Выготский Л.С., Лурия А.Р. Этюды по истории поведения: Обезьяна. Примитив. Ребенок. М., 1993. С.26). Эти «новые инстинкты» и есть традиции. И по¬тому кое в чем прав отечественный философ Я.Э. Голосовкер, который писал: «Сегодня мы вправе сказать: человеку присущ инстинкт культуры. Инстинктивно в нем прежде всего стремление, побуд-к-культуре, к её созданию. Этот инстинкт выработался в нем в высую творческую силу. Это и есть то, что мы называем «дух». Спиритуалистическая философия приняла этот «дух» за особую субстанцию. Религия наименовала его словом «бог». Она обособила его от человека и смирила им человека. Но в высших своих проявлениях она в то же время будила в человеке человечность, тот самый присущий человеку «дух» – его высший инстинкт» (Голосовкер Я. Э. Логика мифа. М., 1987. С.133). Поэтому, с одной стороны, традиции базируются на исходных биологических инстинктах, но, с другой, они качественно от них отличны. Отличаются они, прежде всего, своей динамичностью и тем, что они могут быть осознаваемы и корректируемы самим человеком при помощи разума. Традиция – это единство инстинкта и разума, причем в этом единстве часто ка-ждый из членов этой «триады»- традиция, инстинкт, разум, - часто взаимно переходят друг в друга. П.Ж. Прудон - скандально популярный в свое время мыслитель (им благонамеренные буржуа пугали своих детей), утверждал: «До сих пор мы не открыли ничего такого, на что человек мог бы претендовать как на свойственное исключительно ему: общественный инстинкт, нравственное чувство существует и у животных. Совершая некоторые поступки, вызванные состраданием, справедливостью и преданностью, человек мнит себя подобным Богу, забывая, что он при совершении этих поступков следует чисто животному влечению. Мы бываем добрыми, любящими, сострадательными, но в то же время жадными, злыми, сладострастными и мстительными - совсем как животные. Высшие наши добродетели при тщательном анализе оказываются слепыми проявлениями инстинкта» (Прудон П.Ж. Что такое собственность? М. 1998. С.160-161).

«Для инстинкта нет ничего трудного, пока действие не выходит из круга шаблонных поступков животного, но для него же нет также и ничего легкого, как только действие должно отклониться от обычного пути. Насекомое, удивлявшее нас минуту назад своей глубокой проницательностью, поражает наблюдателя своей тупостью, как только очутиться в условиях, чуждых его повседневной практике» (Фабр Ж.-А. Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога. М. 1963. С.66). «Инстинкт непогрешим в той неизменной области действий, которая ему отведена. Вне этой области он бессилен. Его участь- быть одновременно и высочайшим знанием, и изумительной глупостью, в зависимости от того, в каких условиях действует насекомое: в нормальных или в случайных» (Фабр Ж.-А. Жизнь насекомых. Рассказы энтомолога. М.1963. С.70). Традиция отличается от систем научения, принятых у животных, хотя элементы традиции присутствуют у высокоорганизованных животных, способ жизни которых носит социальный характер, - широко известен пример мытья бататов, который прижился в стаде низших узконосых обезьян, стал традицией, т.е. несвойственным для данного вида животных изобретением. Функцией же конструирования, изобретения обладает именно разум. По своей стойкости традиция во многом схожа явлениям импринтинга – первоначального обучения. Без способности обучения человек не может обладать какими-либо формами поведения, отличных от заложенных генетической программой. Повышенная способность к обучению – это существенное условие возникновения традиции. Уже высшие животные обладают крайне развитой способностью к обучению, без этой способности эффективная адаптация к среде невозможна. Если быть более точным, то и у насекомых, и у более низших животных эта способность также проявлена достаточно явно. Инстинктивные формы поведения даже на самом низшем уровне живого не в состоянии обеспечить должную степень адаптации ввиду многообразия конкретной среды, в которую попадает живое существо даже самой низшей формы организации. Но человек появился тогда, когда у его предков начал вырабатываться механизм традиции, как надстройка над инстинктивными формами поведения и заданными генетической программой системами импринтинга и обучения. Механизмы возникновения традиции, которые были выявлены в процессе наблюдения за стадами обезьян, полностью соответствуют механизмам, действующим у человека. Как правило, новые привычки возникают у молодняка, которые потом передают их своим матерям, взрослые самцы не восприимчивы инновациям. Склонны к инновационным действиям так же периферийные и одиноко живущие самцы, которые в системе стадной организации занимают низкое положение или являются изгоями - маргиналами. Все это типично и для человеческих сообществ.