Какие аспекты сексуальных снах Артемидор выделяет в качестве существенных для своего анализа? Прежде всего действующие лица.  Так, в случае самого сновидца, Артемидора интересует не его  прошлое, отдаленное или близкое, не состояние его души, не страсти, но социальные характеристики: возрастная категория, занятие, гражданские обязанности, женит ли он детей, грозит ли ему разорение или враждебность близких и прочее. Подобным же образом как "персонажи" рассматриваются и партнеры по сновидению; онейрический мир  Артемидора населен индивидуумами, лишенными  индивидуальных физических черт, а Также аффективных или обусловленных страстями связей с самим сновидцем и выступающими в качестве социальных контуров: юноши либо старики (по крайней мере, уточняется,  моложе они или старше сновидца), богатые либо бедные, они приносят богатство либо требуют даров; отношения с ними сводятся к покорности либо к унижению; это  вышестоящие, которым надлежит подчиниться, либо нижестоящие, чью зависимость можно использовать на законных основаниях; это домочадцы либо чужие; свободные мужчины  либо   женщины, подвластные мужу; рабы либо профессиональные проститутки. Что до происходящего  между этими типажами и сновидцем, то тут сдержанность Артемидора поистине замечательна. Никаких нежностей, сложных комбинаций, фантасмагорий, -- лишь несколько совсем простых вариаций вокруг главной  формы -- соития.  Кажется, именно оно составляет самое суть сексуальной  практики, по крайней мере является тем единственным, что заслуживает упоминания и имеет смысл в  анализе сновидения. Совокупление, с его несколькими позами  и, главное, полюсами активности и  пассивности, оказывается инстанцией, в гораздо большей степени сообщающей определенное качество половому акту, нежели тело с его различными частями и удовольствие с его качествами и  интенсивностями. Вопрос, который Артемидор настойчиво обращает к изучаемым им снам, должен уяснить, кто кем обладает. Активен или пассивен субъект сна (почти всегда это мужчина)? Обладает ли он, доминирует ли, получает ли удовольствие? Подчиняет ли он себе других, или обладают им? Идет ли речь о  связи с сыном или отцом, с матерью или рабом, -- вопрос почти всегда неизменен (если только ответ на него не подразумевается изначально): как происходит "соединение"?  Или точнее: в какой позе субъект совокуплялся? Все без исключения сны (в том  числе и "лесбийские") исследуются с  этой и только с этой точки зрения. Таким образом, акт соития -- эта сердцевина сексуальной деятельности, исходный материал интерпретаций и смысловое средоточие сна -- воспринимается непосредственно внутри социальной сценографии.  Артемидор рассматривает половой акт, в первую  очередь, как игру превосходства и зависимости: совокупление связывает партнеров отношениями  господства и подчиненности; победа одной стороны и поражение другой, оно есть право,  осуществляемое одним из партнеров, и необходимость, налагаемая на другого; статус, из которого   извлекают пользу, или же условие, которому подчиняются; использование преимуществ или же  приятие ситуации, выгодной для других. Именно это подводит нас к иному аспекту полового акта:  Артемидор рассматривает его еще и как игру "экономическую", игру расходов и доходов: выгода,  удовольствие, приятные ощущения, расход  энергии, необходимой для акта, потеря семени, этой  драгоценной, жизненно необходимой субстанции, и усталость, следующая за этим. В гораздо большей степени, нежели те или иные варианты, которые могли бы возникнуть вследствие различных поступков или сопутствующих им ощущений, в гораздо большей степени, нежели всевозможные картины, которые могут предстать в сновидении, внимание Артемидора, в ходе анализа притягивают элементы   соития как игры "стратегической" (господство/подчинение) и "экономической" (приход/расход). С  нашей точки зрения эти элементы вполне могут казаться бедными, схематическими, сексуально "обесцвеченными", но вспомним, что они загодя насыщают анализ социально значимых элементов.  Артемидор находит на социальной сцене готовых персонажей, несущих на себе все ее признаки, и располагает их вокруг главного акта, протекающего одновременно в плане плотской связи, в плане социальных отношений превосходства и подчиненности и в плане экономической деятельности убытков и прибылей.
Каким же путем, исходя из этих элементов, подобным образом выделенных и "приведенных" к  анализу, Артемидор намерен устанавливать "значимость" полового акта? Под "значимостью" здесь  следует понимать не просто тип аллегорически предсказанного события, но, прежде всего, --  и это наиболее  существенный аспект практического анализа, -- его  "качество", его, так     сказать,    "доброкачественность" или "недоброкачественность", благоприятность или неблагоприятность для субъекта. Вспомним фундаментальный принцип данного метода; прогностическое качество вещего  сна (благоприятно или нет предсказанное событие) обусловлено значимостью предсказания ("хорош" или "дурен" представленный в сновидении акт). Таким образом, следуя за ходом анализа и опираясь на приведенные примеры, мы видим, что [номенклатура] половых актов, наделенных у Артемидора "позитивной значимостью", не всегда и не в точности соответствует [номенклатуре] актов,  сообразных "естеству, закону и обычаю". Несомненно, в главном они совпадают: совокупляться во сне с женой или любовницей --  к  добру; но есть расхождения, и весьма существенные: положительное  значение сна, представляющего инцестуальную связь с матерью, -- самое поразительное из них. Напрашивается вопрос: каким же образом, в таком случае, устанавливается качество полового акта, каковы критерии, которые позволяют  определить как "хорошее" (для  сна  и сновидца) соитие, в реальности достойное осуждения? Очевидно, что происходящему во сне половому акту "значимость" придает соотношение, складывающееся между двумя ролями сновидца: сексуальной и социальной.   Иначе говоря, Артемидор находит "благоприятным" и содержащим доброе предзнаменование тот  сон, в котором схема направленной на партнера сексуальной активности сновидца соответствует схеме его отношений (действительных или надлежащих) с этим же партнером, но в общественной, а не половой жизни. "Сообразованность" с имеющими место "наяву" социальными отношениями как раз и выступает определителем качества онейрических сексуальных отношений. "Хороший" половой акт, протекающий во сне, должен  подчиняться общему принципу "изоморфизма". Продолжая "схематическую" манеру изложения, добавим, что принцип этот выступает в двух формах: как  принцип "аналогии позы" и как принцип "экономической адекватности". Согласно первому, половой акт хорош постольку, поскольку субъект сна занимает в сексуальном взаимодействии с партнером положение, соответствующее его положению относительно этого же или подобного ему партнера в  реальной жизни: так, "обладать" своим рабом (независимо  от пола) -- хорошо, то же касательно гетеры или бедного юноши; пассивная же  роль "хороша" для связи с теми, кто старше и богаче, и т.д. Именно по принципу изоморфизма сновидческий инцест с матерью наделен столь позитивным   значением: субъект занимает активную позицию относительно родившей и выкормившей его матери, которую ему, в свою очередь, подобает, окружив заботой и почитанием, содержать и обогащать, то есть служить ей, как служат земле, родине, полису. Но для того, чтобы половой акт в сновидении получил позитивную значимость, он обязан соответствовать еще и принципу "экономической адекватности"; "расход" и "приход" этой деятельности должны быть надлежащим образом отрегулированы: по количеству (большие затраты ради малого наслаждения  -- это плохо) и по назначению (нельзя допускать пустые траты, вступая в связь с теми, кто, независимо от пола, не  сумеет их возместить или принести пользу впоследствии). Именно согласно этому принципу сходиться  во сне с рабами считается хорошим  знаком: в данном случае "обладают" своим добром, --  приобретенное для работы, приносит еще и удовольствие. Здесь же коренится причина многозначности снов о совокуплении с дочерью: в  зависимости от того, замужем ли она, вдов ли отец, богаче зять своего тестя или беднее, сон предвещает либо расходы на приданое, либо помощь от дочери, либо развод и последующие заботы.
Подводя итог, можно сказать, что интерпретируя сексуальные сны с точки зрения прогностической   значимости, Артемидор, прежде всего, членит сновидение на элементы социального характера  (персонажи и  акты), затем проводит его элементарный анализ, а также определенным образом квалифицирует половые акты, устанавливая их качество в зависимости от способа, с помощью которого субъект сновидческого акта, тождественный субъекту сна, поддерживает соответствующее  ему положение социального субъекта. Для того, чтобы сон был квалифицирован как хороший, сексуальный актер (а это всегда сам сновидец, и почти всегда --  взрослый мужчина) должен сохранить на онейрической сцене свою роль актера социального, даже если реальный половой акт [подобного типа] считается предосудительным. Не будем забывать, что Артемидор всегда относит анализируемые им сексуальные видения к категории событийных  вещих  снов --  oneiros, --  которые   "ведут к осуществлению предсказания будущего", а в данном случае "будущим" и, соответственно, его сновидческим "предсказанием", оказывается положение сновидца как субъекта деятельности:  активное или пассивное, главенствующее или подчиненное, выигрышное или проигрышное,  положение победителя, одержавшего "верх", или побежденного, поверженного "вниз", положение обладающего или отдающегося, получающего доход или несущего расходы, --  в конечном счете,  положение выгодное или невыгодное. Прибегая к малой драматургии "обладания" и "подчинения", наслаждения и расточения, сексуальный сон "пророчествует" о способе бытия, уготованном субъекту его судьбой.
В подтверждение рассмотрим фрагмент Сонника, наглядно демонстрирующий связь составляющих индивидуума как активного субъекта сексуальных отношений, с тем, что помещает его в поле социальной активности. Одна из глав посвящена значению различных частей тела в сновидении.  Мужской половой орган, именуемый anagkaion, -- "нужный" элемент, требованиям которого мы подчинены и силой которого подчиняем других, --  выступает в качестве означающего всей совокупности отношений и практик, определяющих статус индивидуума в городе и мире: семьи,  богатства, речевой деятельности, общественного положения, политической жизни, свободы и, наконец, самого имени индивидуума: "Половой  член, во-первых подобен родителям, ибо  в нем основа семени; во-вторых, детям, ибо он причина их рождения; далее -- жене или любовнице, потому что он нужен в любви;  <...>  братьям и всем прочим кровным родственникам, так как им складываются  все  родственные связи. Еще он означает силу и телесное мужество, потому что он сам -- причина этих качеств, и оттого некоторые называют его "мужской силой", а также -- речь и воспитание, так как он плодотворен, как плодотворна речь. <...> Еще он означает достаток и собственность, потому что он то напрягается, то расслабляется и может производить и испускать выделения; <...> означает нужду,  и рабство, и узилище, потому что называется "нужным местом" [anagkaion] и служит знаком принудительности [anagke]; означает достоинство сана, потому что достоинство называется aidos, а член -- aidion. Стало быть, член, находящийся на своем месте, предсказывает, что все, что  ему  подобно, сохранится в прежнем состоянии; разросшийся -- что увеличится, исчезнувший -- что  утратится, удвоенный -- что удвоится (если это не жена и не любовница: их сновидец потеряет,  потому что нельзя использовать два члена сразу). Я знал одного раба, которому приснилось, что у него даже три члена, -- и он был отпущен на свободу, получив вместо одного имени три (в  дополнение к  своему -- два,  имени отпустившего). Но это -- единственный случай; основываться же надо не на том, что редко, но на том, что обычно". Мы видим, что мужской член оказывается на пересечении всех  этих игр владения и господства: владения собой -- поскольку стоит только уступить ему, и он  поработит нас; превосходства над сексуальным партнером -- поскольку именно он "проникает",   осуществляя обладание; привилегий и положения, -- поскольку он означает всю сферу родства и   социальной деятельности.
В тексте Артемидора нет и намека на устойчивую и исчерпывающую сетку классификации актов      по признаку дозволенности/запретности", нет ничего, что четко и окончательно разграничивало б  естественное и "противное естеству". А главное, кажется, вовсе не эти  элементы кодификации играют ведущую и определяющую роль в установлении "качества" полового акта, --  по крайней мере, сновидческого и вещего. Напротив, в самой ткани толкования скрыты иные точки зрения на половые акты, иные принципы их рассмотрения и оценки: исходным пунктом здесь выступает не акт более или  менее правильной формы, но актер, его способ бытия, его внутренняя ситуация, его отношения с другими и то положение, которое он занимает относительно них. Похоже, основной вопрос заключается не столько в сообразности актов с некоей их естественной структурой или позитивной  регламентацией, сколько в том, что можно бы назвать "стилем деятельности" субъекта, а также в отношениях, которые он устанавливает между сексуальной деятельностью и прочими аспектами  своего существования: семейными, социальными, экономическими. Анализ и процедура соозначения направлены не от акта к некоей сфере (например, пространству сексуальности, или плоти), чьи допустимые  пределы очерчены божественными, гражданскими или природными законами; они  движутся от субъекта как сексуального актера к другим сферам жизни, в которых проявляется его  активность.  Именно в соотношении этих различных форм деятельности коренятся, пусть не всегда, но все же по преимуществу, принципы оценки сексуального поведения.
Фуко. Забота о себе