Фуко. Рынок как представление

Аватар пользователя Дмитрий Косой
Систематизация и связи
История
Ссылка на философа, ученого, которому посвящена запись: 

У Фуко рынок в эволюции, от истины места к месту истины. И что связано с неприятием философии рынка, как относящегося к единому, и одновременно к инструменту частного от единого (индивид), и у рынка ни места, ни истины, он везде и нигде, и то, и другое. И рыночная экономика фикция, и идея рынка рыночная, а значит бессмыслица, хотя за рынок ничего сказать нельзя, он благо и всё, как у Плотина единое.

- место, а не экономическая теория, начиная с XVIII века стремится стать местом и механизмом формирования истины. И это место формирования истины [скорее не] продолжает насыщать бесконечно регламентируемое правление,... Это место истины, разумеется, не головы экономистов, но рынок.
Если хотите, скажем еще яснее. Рынок, в самом общем смысле этого слова, как оно употреблялось в Средние века, в XVI, в XVII веках, насколько о нем можно судить, был по сути местом справедливости. В каком смысле местом справедливости? В нескольких смыслах. Сперва это, конечно, было место, инвестируемое всепроникающей и строгой регламентацией: регламентацией вещей, которые следует доставлять на рынки, способа изготовления этих вещей, происхождения этих продуктов, правил сбыта, самих процедур продажи, и конечно, фиксированных цен. Таким образом, рынок был местом, инвестируемым регламентацией. Это место справедливости также в том смысле, что продажная цена, зафиксированная на рынке, считалась как у теоретиков, так и у практиков справедливой ценой или во всяком случае той, которая должна быть справедливой, то есть определенным образом соотносящейся с выполненной работой, с потребностями продавцов, и конечно, с потребностями и возможностями потребителей. Это место справедливости в том отношении, что рынок должен быть по преимуществу местом дистрибутивной справедливости, поскольку, как известно, для некоторых, по крайней мере для основных продуктов, таких как продукты питания, рыночные правила устанавливались так, чтобы самые бедные, или по крайней мере некоторые из самых бедных, могли так же покупать их, как и самые богатые. В этом отношении рынок был местом дистрибутивной справедливости.
Но в конце концов, чем было это место справедливости в той мере, в какой оно сущностно утверждалось на рынке или, скорее, посредством регламентации рынка? Истиной цен, как мы сказали бы теперь? Отнюдь. Что здесь утверждалось, так это отсутствие мошенничества. Иначе говоря, это была защита покупателя. Регламентация рынка, таким образом, была направлена, с одной стороны, на возможно более справедливое распределение товаров, а с другой — на пресечение краж и правонарушений. Другими словами, в ту эпоху рынок воспринимался, по сути, как риск, на который, возможно, шел продавец, с одной стороны, и уж наверняка покупатель — с другой. Нужно было защитить покупателя от опасности, которую составлял плохой товар и мошенничество продающего. Таким образом, нужно было обеспечить отсутствие мошенничества в отношении природы вещей, их качества, и так далее. Эта система — регламентация, справедливая цена, санкции против мошенничества — обеспечивала, по сути, функционирование рынка как места справедливости, места, где такая вещь, как справедливость, являлась в обмене и формулировалась в цене. Скажем так, рынок был местом юрисдикции.
Итак, здесь производится изменение некоторых интересов, о которых я только что говорил. В середине XVIII века рынок стал не более чем или, вернее, должен был стать не более чем местом юрисдикции. С одной стороны, рынок предстал как то, что подчинялось и должно было подчиняться «естественным» механизмам, то есть механизмам спонтанным, даже если не удавалось ухватить их во всей их сложности, спонтанным настолько, что, если начать их изменять, их можно лишь ухудшить или исказить. С другой стороны, и именно в этом втором смысле рынок оказывается местом истины, он не только позволяет проявиться естественным механизмам, но сами эти естественные механизмы, когда им позволяют действовать, делают возможным формирование определенной цены, которую Буагильбер назовет «естественной» ценой, физиократы — «хорошей ценой», а впоследствии ее станут называть «нормальной ценой», в конце концов неважно, определять ли как естественную, хорошую, нормальную эту цену, которая будет выражать адекватное соотношение между затратами на производство и объемом спроса. Рынок, когда ему позволяют действовать сообразно своей природе, если хотите, своей природной истине, позволяет образоваться такой цене, которую метафорически называют настоящей, а иногда — сходной (juste) ценой, но которая больше не несет в себе коннотаций справедливости (justice). Отныне та или иная цена будет колебаться в зависимости от стоимости продукта.
Значимость экономической теории — я говорю о той теории, которая сложилась в дискурсе экономистов и которая оформилась в их головах, — значимость этой теории соотносимости цены — стоимости заключается в том, что она позволяет экономической теории указать на то, что становится отныне самым главным: дело в том, что рынок должен выявить такую вещь, как истина. Речь, конечно, не о том, чтобы цены стали в строгом смысле настоящими, не о том, что бывают цены настоящие и цены неправильные, дело не в этом. Но что обнаруживается в этот момент, одновременно в правительственной практике и в рефлексии об этой практике, так это то, что цены в той мере, в какой они соответствуют естественным механизмам рынка, конституируют эталон истины, позволяющий различить, какие из правительственных практик правильны, а какие ошибочны.
Другими словами, естественный механизм рынка и образование естественной цены позволяют — если рассматривать с этой точки зрения то, что делает правительство, принимая меры, навязывая правила, — фальсифицировать и верифицировать правительственную практику. Рынок благодаря обмену позволяет связать воедино производство, потребление, предложение, спрос, стоимость, цену, и так далее, конституируя в этом смысле место веридикции — я имей в виду место верификации-фальсификации правительственной практики. Именно рынок, следовательно, станет причиной того, что хорошее правление — отныне не просто отправляемое по справедливости. Именно рынок станет причиной того, что правление теперь, чтобы быть хорошим, должно отправляться по истине. Таким образом, политическая экономия играла привилегированную роль во всей этой истории и в становлении нового искусства управлять не потому, что диктовала правительству правильный тип поведения. Прежде чем получить теоретическую формулировку, она была значима в силу того (только в силу этого, но это очень важно), что указывала, где правление должно обрести принцип истины своей правительственной практики. Скажем в простых и варварских терминах, что рынок, место юрисдикции, каким он оставался до начала XVIII века, становится благодаря всем этим техникам, о которых я упоминал в прошлом году в связи с голодом, рынками зерна, и так далее,  местом того, что я называю веридикцией. Рынок должен высказать истину, истину о правительственной практике. Отныне его роль заключается в веридикции, а кроме того в том, чтобы внушать, диктовать, предписывать механизмы юрисдикции или отсутствие механизмов юрисдикции, посредством которых та должна артикулироваться.
Когда я говорил об этой связи, установившейся в XVIII веке между определенным режимом истины и новыми правительственными интересами, а значит и политической экономией, я вовсе не хотел сказать, что, с одной стороны, была такая формация научного и теоретического дискурса, как политическая экономия, а с другой — правители или соблазненные этой политической экономией, или вынужденные считаться с ней под давлением той или иной общественной группы. Я хотел сказать, что рынок, издавна бывший привилегированным объектом правительственной практики и ставший в XVI и XVII веках еще более привилегированным объектом режима государственных интересов и меркантилизма, сделавшего торговлю одним из главных инструментов государственной власти, конституировался теперь как место веридикции. И дело не в том лишь, что наступила эпоха рыночной экономики — это, конечно, верно, но это ничего не объясняет, — не в том, что люди хотели создать рациональную теорию рынка — именно это они и сделали, но этого было недостаточно. В действительности это было необходимо для того, чтобы понять, как рынок в своей реальности стал для правительственной практики местом веридикции, установив то, что можно назвать полигональным или, если угодно, полиэдрическим отношением между определенной денежной ситуацией, которая складывалась в XVIII веке, с одной стороны, из притока нового золота, [а с другой] из относительно постоянного количества денег, продолжающегося в ту эпоху экономического и демографического роста, интенсификации сельскохозяйственного производства, допущения к правительственной практике некоторого числа носителей техник, методов и инструментов рефлексии и, наконец, теоретического формулирования некоторых экономических проблем.
Иначе говоря, я не думаю, что следует искать — и, соответственно, я не думаю, что можно найти — причину конституирования рынка как инстанции веридикции. Чтобы проанализировать этот, как мне кажется, всецело основополагающий феномен в истории западного правления, это пришествие рынка как принципа веридикции, [нужно] просто обратиться к отношениям между теми разнообразными явлениями, о которых я только что упомянул, обратиться к интеллигибельности этого процесса. Показать, как он стал возможен, — то есть не то, что он был необходим — это дело бессмысленное, не показать, что он был возможен, был одной из возможностей в определенном поле возможностей… Речь о том, чтобы просто показать, как стало возможно то, что позволяет сделать реальность интеллигибельной. Почему становится возможна реальность — вот что дает обращение к интеллигибельности. Обобщая, скажем, что в этой истории юрисдикционального, а затем веридикционального рынка существуют бесчисленные пересечения между юрисдикцией и веридикцией, несомненно, являющиеся одним из основополагающих явлений в истории современного Запада.
Фуко. Рождение биополитики http://gtmarket.ru/laboratory/doc/6709/6710

Связанные материалы Тип
Фуко. Германия как суверен Дмитрий Косой Запись
Проституция и рынок Дмитрий Косой Запись
Путин и санкции Дмитрий Косой Запись
женское и бесполое Дмитрий Косой Запись
Готовное ко всему Дмитрий Косой Запись
Фуко. Дисциплинарная власть Дмитрий Косой Запись
священное на продажу Дмитрий Косой Запись
пассивный "геноцид" Дмитрий Косой Запись
гений Путина Дмитрий Косой Запись
либерализм и психоанализ Дмитрий Косой Запись
кто победил Дмитрий Косой Запись
исток сталинизма Дмитрий Косой Запись
наконец-то Дмитрий Косой Запись
народ и Конституция Дмитрий Косой Запись
учёные и фашизм Дмитрий Косой Запись
идея фашизма Дмитрий Косой Запись
идея либерализма Дмитрий Косой Запись
экономические игры либерал-фашизма Дмитрий Косой Запись
компенсации шизоидного Тела Дмитрий Косой Запись
судьбы народов Дмитрий Косой Запись
основы фашизма Дмитрий Косой Запись
основы фашизма Дмитрий Косой Запись
суверинитет Путина Дмитрий Косой Запись
война как призвание Дмитрий Косой Запись
на пустом месте Дмитрий Косой Запись
шизоидное Тела Маркса Дмитрий Косой Запись
христианство и плоть Дмитрий Косой Запись
российская прокуратура Дмитрий Косой Запись
гомофобия содома Дмитрий Косой Запись
толпа и марксизм Дмитрий Косой Запись
логика холуя чиновника Дмитрий Косой Запись
уровень жизни Дмитрий Косой Запись
жизнь без гарантии Дмитрий Косой Запись
безликий закон и право Дмитрий Косой Запись
безликий закон и право Дмитрий Косой Запись
фашизм и журналист Киселёв Дмитрий Косой Запись
Конфуций об управлении Дмитрий Косой Запись
либеральный рынок Дмитрий Косой Запись
половое Тела и наука Дмитрий Косой Запись
Фуко как философ Дмитрий Косой Запись
Фуко. Истина как объект сопротивления Дмитрий Косой Запись
история России Дмитрий Косой Запись
миф о прибавочной стоимости Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и свобода граждан Дмитрий Косой Запись
бесполое и познание Дмитрий Косой Запись
чиновник и фашизм Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела и логика Дмитрий Косой Запись
революция не существует Дмитрий Косой Запись
90-ые годы Дмитрий Косой Запись
модель Путина Дмитрий Косой Запись
что делать? Дмитрий Косой Запись
узурпация Дмитрий Косой Запись
политэкономия либерал-фашизма Дмитрий Косой Запись
власть и толпа Дмитрий Косой Запись
социальное государство Дмитрий Косой Запись
гарантии в рыночной экономике Дмитрий Косой Запись
Путин и кредиты Дмитрий Косой Запись
президент представительной демократии Дмитрий Косой Запись
социальные технологии Дмитрий Косой Запись
чиновник и беззаконие Дмитрий Косой Запись
борьба за фикции Дмитрий Косой Запись
толпа как объект сопротивления Дмитрий Косой Запись
становление либерал-фашизма Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и женщина Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и наука Дмитрий Косой Запись
право и гарантия Дмитрий Косой Запись
цензура как свобода Дмитрий Косой Запись
президент и император Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела нарцисса Дмитрий Косой Запись
толпа и её циклы Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела в терроре Дмитрий Косой Запись
толпа как господин Дмитрий Косой Запись
рецепты спасения экономики Дмитрий Косой Запись
евросоюз Дмитрий Косой Запись
единое государства Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и государство Дмитрий Косой Запись
Трамп идеалист и политик Дмитрий Косой Запись
как не стало СССР Дмитрий Косой Запись
шизоидное Тела по Ницше Дмитрий Косой Запись
международный рынок Дмитрий Косой Запись
культура бесполого Тела Дмитрий Косой Запись
либерализм и его судьбы Дмитрий Косой Запись
деградация Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела как инструмент науки Дмитрий Косой Запись
размывание понятия культура Дмитрий Косой Запись
рождение либерал-фашизма в России Дмитрий Косой Запись
Путин о чиновнике Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и деньги Дмитрий Косой Запись
идеализм в политике Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и мошенничество Дмитрий Косой Запись
вера и закон Дмитрий Косой Запись
пенсия как заслуга Дмитрий Косой Запись
выбор политический Дмитрий Косой Запись
фашизм сегодня Дмитрий Косой Запись
частная собственность как миф Дмитрий Косой Запись
диалог о доходе и прибыли Дмитрий Косой Запись
права Дмитрий Косой Запись
цитаты Витгенштейна Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и инфляция Дмитрий Косой Запись
Бесполое Тела. Стратегия Дмитрий Косой Запись
преступная политика Дмитрий Косой Запись
гарантия и доход, в чём разница Дмитрий Косой Запись
Деррида. Страх письма Дмитрий Косой Запись
деньги и право Дмитрий Косой Запись
женский биопол и система Дмитрий Косой Запись
милитаризм и его причина Дмитрий Косой Запись
жуликам обещают режим наибольшего благоприятствования Дмитрий Косой Запись
власть индивида, субъекта права, гражданина Дмитрий Косой Запись
может ли пенсия быть справедливой Дмитрий Косой Запись
семья при либерал-фашизме Дмитрий Косой Запись
гарантия и зарплата Дмитрий Косой Запись
девственность как выбор Дмитрий Косой Запись
чиновник и вертикаль Дмитрий Косой Запись
деньги в экономике Дмитрий Косой Запись
скрытый "рабовладелец" Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и восток Дмитрий Косой Запись
пенсия как подачка Дмитрий Косой Запись
толпа и путинизм Дмитрий Косой Запись
толпа как Долгое государство Дмитрий Косой Запись
либерал о власти Дмитрий Косой Запись
толпа как двигатель прогресса Дмитрий Косой Запись
власть как идея Дмитрий Косой Запись
история пенсии Дмитрий Косой Запись
бизнес как право системы Дмитрий Косой Запись
право и закон Дмитрий Косой Запись