Фуко и не представлял что власть снизу распространяется, от граждан, а не сверху где  узурпация её. Не посетила его и идея толпы как подлинного источника власти, и анонимного, с чем Фуко мог бы и согласиться, а никакой другой власти не существует, так как правовые отношения горизонтальные по сути, а не вертикальные. А биовласть и не власть вовсе, а природная детерминация, где уже исчезают различия и определённость. Фуко и о толпе пишет, где управляемые и согласие, и даже как о месте свободы, хотя оснований к тому нет, множеству свобода не известна. И идея права оказалась ему чужда, как и то, что свобода конституируется правом, в идее равенства субъектов, а не согласия вовсе. На концепции власти Фуко сказалось влияние марксизма в анархическом неприятии идеи права и неверии в равенство субъектов. И ничего радикального в концепции Фуко нет, голый прагматизм, не учтены достижения Будды, Конфуция, Иисуса, Эпиктета, Гоббса, Макиавелли, Штирнера. И именно толпой в её интенциях Фуко во многом только и занимался, хотя и без упоминания, и глубоко входил в эту тему, и был философом толпы как ни один до него философ. Не случайна и популярность этого мыслителя. На фоне индивида никто так ясно не видел толпу во всех аспектах влияния и противостояния индивиду, в культуре, языке, половом.

«Думая о механизмах власти, я думаю, скорее, о ее капиллярных формах, о той точке, в которой власть достигает самих фибр индивидов, затрагивает их тела и внедряется в сами их действия и установки, в их дискурс, в процессы обучения и в повседневную жизнь» (Foucault 1980а: 39). Фуко интересуют «структурные взаимосвязи, институции, стратегии и техники», а не «конкретная политика и те люди, которые в нее вовлечены». В таком понимании власть—это всепроникающий аспект общественной жизни, и она не ограничивается сферой формальной политики или открытого конфликта. Ее также следует мыслить как продуктивную по своим эффектам, а не как репрессивную, поскольку власть формирует действия индивидов и использует их телесные силы в своих целях. В этом смысле власть действует «через» индивидов, а не «против» них и способствует конституированию такого индивида, который в то же время является ее проводником (Garland 1990:138).
Я не собираюсь здесь предлагать еще одно изложение взглядов Фуко на власть (таких более чем достаточно), но хотел бы оценить, как и насколько его концепция позволяет уточнить и прояснить ответы на вопрос, который нас занимает, а именно: каким образом власть имущие добиваются согласия со стороны тех, над кем они господствуют? Как Фуко отвечает на концептуальный вопрос: в чем состоит власть обладающих властью и как ее понимать? А также на аналитический вопрос: как власть имущие обеспечивают согласие? Ясно, что он понимает власть широко, стремясь выявить ее наименее очевидные и заметные формы. Он пишет: «лишь при условии сокрытия значительной своей части власть вообще может быть переносима» (Фуко 1996: 185).
И Фуко пишет о «безмерном труде, к которому Запад приучил поколения, чтобы производить... подчинение людей: я имею в виду конституирование их в качестве „субъектов", причем в двух смыслах этого слова» [фр. sujet—одновременно «субъект» и «подчиненное»— Прим. пер.] (Фуко 1996:159-160).
Это последнее утверждение и связанная с ним игра слов точно выражают главную идею Фуко на первом этапе его исследования власти: субъект «конституируется» через подчинение (assujetissement) власти. Неудивительно, что это утверждение стало предметом широкого критического обсуждения и причиной обвинений структурализма в приверженности детерминизму.
Критики спрашивали: какое место эта картина оставляет для деятельности (agency) субъекта? Разве человеческие агенты не обладают, говоря словами Кенни, двусторонней властью? На этом этапе Фуко давал довольно абстрактный ответ: Там, где есть власть, есть и сопротивление, и все же, или скорее: именно поэтому сопротивление никогда не находится во внешнем положении по отношению к власти (Фуко 1996:195-196).
Однако, как справедливо отмечает Аллен, это значит просто постулировать концептуальную необходимость сопротивления, которое «внутренне» присуще власти и потому ею порождается: Он никогда не давал подробного описания сопротивления как эмпирического феномена ни в одной из своих работ, посвященных генеалогическому анализу. Единственные социальные акторы в этих работах— это агенты, над которыми господствуют; совсем не обсуждаются стратегии, которые используют сумасшедшие, преступники, школьники, извращенцы или «истерички», чтобы модифицировать или опротестовать осуществляемую над ними дисциплинарную власть или биовласть (Allen 1999: 54)56.
Как будто отвечая на такого рода критику, Фуко в последующих работах, посвященных правительственности (governmentality), взял более волюнтаристическую ноту. В «Субъекте и власти» о власти говорится, что она «осуществляется только над свободными субъектами и лишь постольку, поскольку они свободны—под этим мы имеем в виду индивидуальных или коллективных субъектов, перед которыми открывается некое поле возможностей, где могут иметь место разнообразные виды руководства, реакций и поведения» (Фуко 2006: 182). Правительственность — это влиятельная фукианская идея со множеством референтов. Во-первых, это «рациональности правления» — стили мышления, воплощенные в практиках управления. Во-вторых, это понимания человека, которые они стремятся внедрить: активный гражданин, потребитель, предприимчивый человек, пациент психиатра и проч. В-третьих, это «техники себя», которые индивиды задействуют, преследуя свои интересы и работая с собой, чтобы пробудить добродетельные привычки и сформировать характер. И в-четвертых, это способы, благодаря которым эти элементы переплетаются друг с другом. Таким образом, этот вариант «сочинения людей» предполагает сохранение их свободы и, конечно, осуществление управления через посредство свободы.
Итак, как же нам теперь понимать идею Фуко о власти, конституирующей» субъекта? Ответ «позднего Фуко» в данном случае поучителен: «субъект складывается активно, через практики самости». Эти практики «не являются тем, что изобретает сам индивид»; это «схемы, которые он находит в своей культуре и которые предлагаются, внушаются и навязываются ему его культурой, его обществом и его социальной группой» (Фуко 2006: 256).
Однако с появлением этого ответа ультрарадикализм взгляда Фуко на власть исчезает. Ибо здесь воспроизводятся некоторые элементарные социологические представления. Индивиды социализированы: они ориентируются на роли и практики, культурно и социально заданные; они их интериоризируют и могут их воспринимать в качестве свободно избранных; хотя их свобода может быть, как любил говорить Дюркгейм, плодом регулирования — результатом дисциплины и контроля. «Поздний Фуко» утверждает, что необходимо отличать отношения власти как стратегические игры между свободами — стратегические игры, способствующие тому, что одни пытаются обусловливать поведение других — и как состояния господства, какие обычно называют властью. А между теми и другими, между играми власти и состояниями господства, вы видите правительственные технологии, наделяя этот термин весьма широким смыслом; это в такой же степени способ, каким люди управляют своей женой и своими детьми, как и способ, каким они управляют каким-нибудь институтом (Фуко 2006: 268).
http://referati.me/upravlenie-vlast-gosudarstvennoe/fuko-vlasti-ultraradikalnyiy-27798.html ФУКО О ВЛАСТИ: УЛЬТРАРАДИКАЛЬНЫЙ ВЗГЛЯД