Фуко. Дисциплинарная власть

Аватар пользователя Дмитрий Косой
Систематизация и связи
История философии

Дисциплинарная власть, формирующаяся в XVIII в., начинается с перемещения индивидов в пространстве. Она требует замкнутого пространства,в котором действуют свои законы и правила: места “дисциплинарной монотонности”. Это работные дома для бродяг и нищих. Это колледжи: в области образования постепенно утверждается монастырская модель, и интернат рассматривается как наиболее совершенная форма образования и воспитания. Это казармы, которые тоже появляются в XVIII в.
      В это же время мануфактуры начинают развиваться в большие замкнутые пространства с единообразным и весьма строгим режимом, становясь похожими на монастырь, крепость или закрытый город.
      Однако принцип замкнутого пространства не был ни постоянной, ни необходимой принадлежностью дисциплинарного аппарата. Не менее значим также принцип “разгораживания”. Дисциплинарная власть тяготеет к разложению групп и масс на элементарные составляющие — индивидов — и к сопоставлению каждому индивиду строго определенного места. Она не терпит диффузной циркуляции индивидов, опасных и бесполезных сбиваний в кучки. Каждый индивид должен быть всегда на своем месте, каждого в любой момент можно найти, проконтролировать — и более полно использовать.
      Но место, отведенное каждому индивиду в дисциплинарном пространстве, — более, чем просто место: это одновременно и ранг индивида, его место в той классификации, которую осуществляет дисциплинарная власть. Так, преступников распределяют в зависимости от характера преступления, больных — от характера заболевания, учеников в классе — в зависимости от поведения и успеваемости.
      Понятно, что при утверждении такой системы власти совместное интернирование нерасчлененной массы “неразумных” начинает восприниматься как скандал и безобразие. Оно не функционально. Требуется интернирование, позволяющее возможно более полно контролировать и использовать девиантов. Поэтому прежде всего встает вопрос об отделении тех, кого можно заставить принудительно трудиться, от совершенно неуправляемых. Так делается принципиальный шаг на пути выделения безумных в совершенно особую группу, которую надлежит отделять от прочих девиантов. Концептуализация данных процессов, выражающаяся в появлении понятия безумия и выделении психических болезней в особый класс заболеваний, по времени следует за изменением обращения с такими больными в технологиях дисциплинарной власти.
      Дисциплина, организуя “ячейки”, “места” и “последовательности”, тем самым формирует сложное дисциплинарное пространство, одновременно архитектурное, функциональное и иерархическое.
      Стремление уподобить дисциплинарное пространство большой таблице сочеталось с пристрастием к таблицам в науке. Построение “таблиц” было одной из важнейших проблем науки, политики и экономики XVIII в. Ботанические сады и зоопарки превращались в материальные пространственные классификации живых существ. Наблюдение, контроль и регулирование обращения денег и товаров осуществлялись с помощью построения экономических таблиц. Военный лагерь становился таблицей видов и родов находящихся в этом лагере вооруженных сил. Пространство госпиталя отражало систематическую классификацию болезней. Таблицы и размещения были средствами и наблюдения-контроля, и изучения. Таблицы в XVIII в. были одновременно техникой власти и процедурой познания.
      Мы подошли к такой важной для творчества Фуко теме, как “власть-знание”. Пространство внутри тюрьмы, казармы, больницы, психиатрической лечебницы, учебного заведения заполняется людьми, которым вменяется в обязанность — под страхом наказания того или иного рода — подчиняться правилам внутреннего распорядка, т. е. соблюдать требуемую данным учреждением дисциплину. Человек во всех заведениях такого типа несвободен. Он — объект отношения власти. Это отношение пронизывает все дисциплинарное пространство: даже архитектура подобных заведении подчинена стремлению сделать находящегося в нем человека объектом постоянного надзора и контроля.
      Принципы этой дисциплины, в частности размещение людей в таких пространствах (что равнозначно их классификации), воплощают представления властной инстанции о своих функциях и об их объектах. Следовательно, тут мы имеем дело уже не просто с властными отношениями, но с особым образованием, для которого Фуко ввел термин “власть-знание”. Это такое знание, которое непосредственно определяется целями и задачами власти и присущим ей аспектом видения своих объектов. Если верно, что любое познание само формирует свой предмет, то же самое делает и власть. Она изучает подчиненных ей людей не как вещи в себе, а как явления их в определенных дисциплинарных институтах — но об этом, разумеется, не подозревает сама власть. Тем более это не осознается объектами ее изучения. Помещение людей в дисциплинарные институты и навязывание им определенных режимов есть один из способов, какими власть “укладывает” явления в свою “априорную форму созерцания”. Разумеется, и проявления власти, и формы существования власти-знания шире, чем дисциплинарные институты. И Фуко в 1-м томе “Истории сексуальности” описывает власть, перехлестнувшуюся за пределы любых дисциплинарных институтов и пронизывающую собой все общество и все виды отношений между людьми, включая самые близкие и интимные.
      Однако на примере дисциплинарного института проще всего пояснить понятие власти-знания. Недаром власть, сложившаяся в новейшее время, так тяготеет к созданию дисциплинарных институтов. Власть-знание — это такое знание, которое развивается и обогащается путем сбора информации и наблюдений за людьми как объектами власти — например, находящимися в специфической и достаточно неестественной ситуации дисциплинарного института. Фуко подчеркивает, что одна из функций всех дисциплинарных институтов современного общества — сбор статистических данных и создание определенных сводов знаний о своих объектах. Власть-знание — это также и власть, существующая и реализующая себя в форме знания — особого знания о людях, включенного в существование и воспроизводство властных структур.
      Власть, неразрывно связанная со знанием, опирающаяся на знание в своем стремлении к эффективности, — это особая система власти, “власть над живым”.
      На этом понятии, являющемся итогом всего цикла исследований Фуко, следует остановиться подробнее. Оно анализируется в заключительных разделах “Воли к знанию”. Фуко напоминает прежде всего, что в течение долгих веков, предшествующих эпохе Просвещения и буржуазных революций, отличительной чертой права суверена было право на жизнь и смерть его подданных.Точнее, это было право на то, чтобы умертвить или оставить жить.
      Так, суверен мог лишить подданного жизни, если тот выйдет из повиновения и осмелится угрожать жизни суверена. Право суверена означало в сущности право взять у подданного все что угодно: имущество, время, тело и, наконец, самую его жизнь. Но в классическую эпоху Запад пережил глубокую трансформацию подобных механизмов власти. Отбирание у подданных того, что им принадлежит, перестало быть главной формой осуществления власти. Зато сформировалось большое количество других форм: побуждение, поддержка, контроль, надзор, управление и организация. Право отобрать у подданного жизнь сменилось разнообразными формами управления его жизнью и жизнью социального тела вообще.
      Власть стала находить свою легитимность в обеспечении эффективного функционирования социального тела во всем многообразии его жизненных функций.
      Если раньше право на смерть подданного защищало жизнь суверена, то теперь оно стало оборотной стороной права социального тела на защиту своей жизни, ее поддержку и развитие. Фуко обращает внимание на то, что никогда ранее войны не были такими кровавыми, как с начала с XIX в., и даже с учетом всех пропорций никогда прежде никакие режимы не устраивали подобных истреблений собственного населения. Но это чудовищное право на смерть выступает теперь как дополнение власти, которая осуществляет положительное управление жизнью, распоряжается ею, усиливает и умножает, контролируя и регулируя ее. Военный принцип: убить, чтобы выжить, — становится принципом отношений между государствами. Но при этом, как подчеркивает Фуко, речь идет о жизни не в юридическом, а в биологическом смысле: власть теперь располагается на уровне жизни, биологического вида, расы и популяции. Оборотной стороной этого оказывается то, что геноцид, т. е. истребление чужой популяции ради сохранения своей, становится мечтой многих правительств Нового времени.
      Наглядный симптом изменения характера власти в конце XVIII в. — отношение к смертной казни. В течение долгого времени казнь была, наряду с войной, одной из основных форм реализации права суверена: она представляла собой ответ на покушение на его личность, закон или волю. Постепенно, по мере того как войны становились все более массовыми и кровавыми, на эшафотах лишалось жизни все меньше и меньше людей. Одна и та же причина обусловливала и первое, и второе. В самом деле, поскольку власть взяла на себя функцию управления жизнью, сама внутренняя логика ее существования, а вовсе не появление гуманных чувств, все более затрудняла применение смертной казни. Для такой власти смертная казнь была одновременно пределом и внутренним противоречием. Власть как бы расписывается в том, что она неспособна сделать данное человеческое тело управляемым. Поэтому основанием для смертной казни становится не чудовищность самого преступления, а опасность личности для общества. На законных основаниях убивают того, кто представляет для других прямую биологическую опасность.
      Постепенно отмирают ритуалы и церемонии, которыми обставлялась некогда смертная казнь, они перестают быть публичными.
      В то же время Фуко обращает внимание, что в XIX в. одной из первых тем, попавших в поле социологического анализа, оказывается самоубийство Не случайно, что именно это явление стало объектом удивления общества, в котором политическая власть приняла на себя задачу управления жизнью.
      Власть над жизнью начала развиваться с XVII в. в двух основных формах. образующих как бы два полюса власти, между которыми располагается целая сеть промежуточных форм. Первый полюс — власть над телом как машиной: его дрессировка, использование его сил и способностей, увеличение его полезности и управляемости, включение в системы контроля. Для этого развивается целая система различных дисциплинарных институтов — школы, колледжи, казармы, мастерские. В связи с этой системой институтов складываются определенные системы знаний о человеке, характеризуемые Фуко как “политическая анатомия человеческого тела”.
      Второй полюс власти над живым образуют формы, складывающиеся позднее, к середине XVIII в. Это власть над телом как особью биологического вида и связанными с ним биологическими процессами: размножением, рождением и смертью, выражающимися в показателях здоровья, продолжительности жизни и пр. В этой сфере власть осуществляется в виде регулирующего контроля: биополитика популяции.
      Право суверена лишить подданного жизни заменяется, по выражению Фуко, администрацией тела и расчетливым управлением жизнью. Такая власть над живым рассматривается им как необходимый элемент развития капитализма. Ведь последний не мог бы утвердиться без включения тел в систему производства и приспособления поведения популяции к экономическим процессам. Однако власть над живым требует большего: укрепления тел и увеличения популяции одновременно с увеличением их полезности и управляемости. Для этого и требуется выработка новых методов и приемов власти, пригодных для управления силами, способностями и склонностями. Такие механизмы и формы вырабатывались в самых различных общественных институтах, будь то семья, армия, школа, полиция, медицинские учреждения.
      Макс Вебер ставил вопрос о роли аскетической морали на ранних этапах развития капитализма. Фуко же полагает, что процессы, происходившие в XVIII в. в некоторых западных странах и также связанные с развитием капитализма, носят иной характер и представляют явление более широкое, чем аскетическая мораль, которая не придавала телу никакой ценности. Происходило не утверждение аскетизма, а вхождение жизни в историю — т. е. вхождение явлений, связанных с жизнью людей как определенного биологического вида, в порядок знания и власти, в область технологий власти. Власть и знание начинают принимать в расчет эти явления и пытаются контролировать и модифицировать их.
      Становление такой системы власти имело ряд существенных последствий как для социальной жизни, так и для изучения человека. Во-первых, оно определило существенные изменения в научном дискурсе о жизни: проблематика жизни и человека изменила структуру классической эпистемы. Во-вторых, оно привело к появлению всесторонних и разветвленных технологий власти, которые охватывают все, что касается тела: здоровье, приемы кормления и ухода за младенцами, условия жизни и пр.
      В-третьих, оно привело к постоянному усилению роли нормы за счет законов.Власть, взявшая под свой контроль процессы жизни, нуждается в механизмах непрерывного действия, т.е. механизмах регулирующих и корректирующих. Для этого уже не подходят механизмы законов и наказаний (вплоть до смертной казни) за их нарушение. Власть над живым управляет, распределяя живое в пространстве ценности и полезности. Она уже не проводит линию, разграничивающую законопослушных и враждебных суверену: она распределяет относительно нормы.
      Поскольку власть оперирует нормой, нормой начинает оперировать и оппозиция. Вследствие этого борьба против существующей системы ведется теперь уже во имя права на нормальное существование, которое должна обеспечить власть. Целью была жизнь, понимаемая как фундаментальные потребности, как реализация конкретной сущности человека и осуществление его возможностей. И уже не важно, говорит Фуко, является ли все это утопией или нет. Борьба вполне реальна; жизнь как объект политики была воспринята оппозиционными течениями буквально и обращена против системы, пытающейся осуществлять ее регулирование. “Право” на жизнь, на тело, на здоровье, на счастье, на удовлетворение своих потребностей стало лозунгом движений, направленных против нового типа власти.
      В таком контексте становится понятным место, которое занял секс как момент политической борьбы, поскольку, с одной стороны, к нему имеет отношение “дисциплина тела”, куда Фуко относит все, связанное с интенсификацией и распределением сил, использованием и экономией человеческой энергии; с другой же стороны, к нему имеет отношение регуляция демографических процессов. Вообще секс связан одновременно и с жизнью индивида, и с жизнью вида. Поэтому он особо важен для процедур и технологий власти над живым. Контроль над сексуальным поведением, в частности, путем детализации нормы и более детального анализа отклонений, приобретает все большее значение. С этим Фуко связывает то обстоятельство, что в XIX в. медицина, педагогика, юриспруденция уделяют отклонениям все большее и большее внимание, а психиатрия начинает открывать все больше и больше различных типов отклонений. Перед лицом такого множества возможных отклонений мобилизуются различные формы власти, контролирующие индивида и сверяющие его с нормой: власть врачей, психиатров, педагогов, родителей. Все эти направления и типы власти поддерживают, обусловливают, подкрепляют друг друга. Эти процессы происходят на уровне семьи и частной жизни человека. Но они поддерживают систему власти и сами поддерживаются ею в масштабе всего общества, потому что постоянный контроль за сексуальной нормальностью как ничто другое приучает человека быть объектом процедур власти, быть под неусыпным надзором, сопоставлять себя с нормой и оценивать себя по степени соответствия ей.
      Отсюда вытекает совместная стратегия всех этих многочисленных, действующих в собственных интересах инстанций: всячески подчеркивать сексуальность человека, глубину и силу сексуальных побуждений, акцентировать внимание на теле и его инстинктах, возбуждать постоянную тревогу по поводу возможных отклонений и несовместимости инстинктов с моральными нормами и социальными требованиями.
      В таком контексте становится объяснимым формирование представления о безумии как приоткрывающем опасную тайну сущности человека, связанную с его телом и инстинктами, о чем Фуко рассуждает в главе “Антропологический круг” “Истории безумия”. Так более поздние исследования Фуко проливают новый свет на более ранние, вписывая их в главный проект Фуко — исследование генезиса современного человека.
http://modernlib.ru/…/istoriya_bezumiya_v_klassiche…/read_2/

Связанные материалы Тип
Готовное ко всему Дмитрий Косой Запись
Фуко и наука Дмитрий Косой Запись
Президент Дмитрий Косой Запись
холокост Дмитрий Косой Запись
Будда и Иисус Дмитрий Косой Запись
Зонтаг. Магический фашизм Дмитрий Косой Запись
война и мир Дмитрий Косой Запись
современный либерализм Дмитрий Косой Запись
идеология бесполого Тела Дмитрий Косой Запись
бесполое о женщине Дмитрий Косой Запись
коммунизм и право Дмитрий Косой Запись
принцип просвещения Дмитрий Косой Запись
пассивный "геноцид" Дмитрий Косой Запись
гений Путина Дмитрий Косой Запись
ислам. изобретение толпы Дмитрий Косой Запись
Путин про фашизм Дмитрий Косой Запись
ненависть и фашизм Дмитрий Косой Запись
кто победил Дмитрий Косой Запись
исток сталинизма Дмитрий Косой Запись
фашизм и искусство Дмитрий Косой Запись
народ и Конституция Дмитрий Косой Запись
иностранный агент Дмитрий Косой Запись
идея фашизма Дмитрий Косой Запись
идея либерализма Дмитрий Косой Запись
Данте о едином Тела Дмитрий Косой Запись
экономические игры либерал-фашизма Дмитрий Косой Запись
компенсации шизоидного Тела Дмитрий Косой Запись
судьбы народов Дмитрий Косой Запись
основы фашизма Дмитрий Косой Запись
война как призвание Дмитрий Косой Запись
на пустом месте Дмитрий Косой Запись
шизоидное Тела по Беккету Дмитрий Косой Запись
Конфуций о женщине Дмитрий Косой Запись
толпа и марксизм Дмитрий Косой Запись
безликий закон и право Дмитрий Косой Запись
лёд тронулся Дмитрий Косой Запись
сексуальные излишества Дмитрий Косой Запись
фашизм и журналист Киселёв Дмитрий Косой Запись
Конфуций об управлении Дмитрий Косой Запись
половое Тела и наука Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и индивид Дмитрий Косой Запись
Фуко как философ Дмитрий Косой Запись
Фуко. Истина как объект сопротивления Дмитрий Косой Запись
история России Дмитрий Косой Запись
либерал и либерализм Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и свобода граждан Дмитрий Косой Запись
институты государства Дмитрий Косой Запись
чиновник и фашизм Дмитрий Косой Запись
понятие справедливости Дмитрий Косой Запись
журналисты идиоты Дмитрий Косой Запись
модель Путина Дмитрий Косой Запись
что делать? Дмитрий Косой Запись
узурпация Дмитрий Косой Запись
феномен власти Дмитрий Косой Запись
социальное государство Дмитрий Косой Запись
гарантии в рыночной экономике Дмитрий Косой Запись
Политик Дмитрий Косой Запись
президент представительной демократии Дмитрий Косой Запись
чиновник и беззаконие Дмитрий Косой Запись
толпа как объект сопротивления Дмитрий Косой Запись
Путин как государственник Дмитрий Косой Запись
чиновник и гражданин Дмитрий Косой Запись
право и гарантия Дмитрий Косой Запись
откуда хозяин Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела чиновника Дмитрий Косой Запись
суды и тупик Дмитрий Косой Запись
государственный преступник Дмитрий Косой Запись
фашизм и смертная казнь Дмитрий Косой Запись
сила права Дмитрий Косой Запись
профашистское право Дмитрий Косой Запись
толпа и фашизм Дмитрий Косой Запись
Алексиевич про Россию Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела и война Дмитрий Косой Запись
коррупция как политика Дмитрий Косой Запись
диктатура, существует ли? Дмитрий Косой Запись
Фуко. Бегство шизоидного в рациональное Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и идея сословия Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм и государство Дмитрий Косой Запись
как не стало СССР Дмитрий Косой Запись
Крым как яблоко раздора Дмитрий Косой Запись
социальное государство как фикция Дмитрий Косой Запись
демократия как понятие Дмитрий Косой Запись
политэкономия и богатства Дмитрий Косой Запись
Лавров о системе Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм на подъёме Дмитрий Косой Запись
безликий закон в США Дмитрий Косой Запись
глупость как право Дмитрий Косой Запись
культура бесполого Тела Дмитрий Косой Запись
деградация Дмитрий Косой Запись
выбор политический Дмитрий Косой Запись
диалог о доходе и прибыли Дмитрий Косой Запись
права Дмитрий Косой Запись
власть как фикция Дмитрий Косой Запись
милитаризм и его причина Дмитрий Косой Запись
шизоидное Тела и чиновник Дмитрий Косой Запись
может ли пенсия быть справедливой Дмитрий Косой Запись
депутат о счастье Дмитрий Косой Запись
история пенсии Дмитрий Косой Запись
садо-мазо культура Дмитрий Косой Запись
либерал-фашизм в Швейцарии Дмитрий Косой Запись
государство и беспокойство за него Дмитрий Косой Запись
Фуко о правительстве Дмитрий Косой Запись
Фихте. Бесполое Тела Дмитрий Косой Запись
бизнес как право системы Дмитрий Косой Запись
право и его источники Дмитрий Косой Запись
фашизм как феномен идеологии Дмитрий Косой Запись
фашизм, и как есть сейчас Дмитрий Косой Запись
Что такое "право"? Дмитрий Косой Запись
Индивид и право Дмитрий Косой Запись
пустота как понятие Дмитрий Косой Запись
социум как приложение действующих сил Дмитрий Косой Запись
Фуко о субъекте Дмитрий Косой Запись
бытие как фикция мышления Дмитрий Косой Запись
существует ли общее понятие? Дмитрий Косой Запись
как отступали либеральные свободы в 20 веке Дмитрий Косой Запись
"единство" как идея чиновника Дмитрий Косой Запись
система организующая героев и холуёв Дмитрий Косой Запись
Путин и либерализм Дмитрий Косой Запись
Ницше. Бесполое Тела Дмитрий Косой Запись
что такое воспитание? Дмитрий Косой Запись
Путин как лидер непонятно чего Дмитрий Косой Запись
Резник о праве Дмитрий Косой Запись
субъект права как основание "права" в государстве Дмитрий Косой Запись
реформы либерал-фашизма Дмитрий Косой Запись
низкая культура военных в России Дмитрий Косой Запись
существует ли государство Дмитрий Косой Запись
война как необходимость становления Дмитрий Косой Запись
почему либерал любит демократию Дмитрий Косой Запись
Штирнер о бедности и богатстве Дмитрий Косой Запись
культура брака у предков Дмитрий Косой Запись
право и закон Дмитрий Косой Запись
либеральная свобода Дмитрий Косой Запись
Платон. Политик Дмитрий Косой Запись
главный в отношении Дмитрий Косой Запись
Либерализм и политика Дмитрий Косой Запись