диктатура вещь не натуральная, если правом как и властью управлять невозможно, этому мешает далеко не инструментальное в отличие от бесполого Тела единое Тела, и диктатура если есть, то как несуществующее, символического, религиозного порядка, диктатура толпы, как системообразующее при бесправии граждан. Правильно если читать Путина, отринув фантазии чиновника, то диктатура закона и есть диктатура толпы. Президенты российские конечно не власть, а холуи толпы, в которой разумеется и находятся как чиновники. Представление что Путин чем-то управляет явное недоразумение, он и собой то управлять не может судя по его текстам и выступлениям, правит толпа, а он как человек толпы находится в её тренде, и не более того. Вера вещь тонкая, и если бы Путина не показывали каждый день на TV, то его давно бы и не было, и в древности, если царь долго не показывался на людях, то сразу возникали и сомнения в его существовании. Путин главный человек толпы, её стержень, и поэтому культивирование его как и царя необходимая вещь.

ОПЯТЬ О ТОМ ЖЕ
Разговор о диктатуре закона вчера продолжался. Термин критиковали – в нем, мол, исчез диктатор, т.е. носитель власти подменен одним из используемых им инструментов. Напомню, что диктатура закона – это то, что изначально обещал установить в стране Путин, то, с чем он шел и пришел в Кремль. Выполнил он свое обещание? Думаю, что выполнил.
Путин унаследовал от Ельцина почти абсолютную персональную власть, легитимированную действующей Конституцией, т.е. утвержденную как власть безличной юридической нормы. И последовательно продвигал ее к диктатуре, по природе своей предполагающей внезаконность, но облаченной в данном случае в правовые одежды. И это не та «диктатура закона» (dictatorship of law), о которой говорили в свое время в Америке, имея в виду всевластие в ней судей и прокуроров. В РФ речь идет сегодня о всевластии первого должностного лица государства, обеспеченном не только Конституцией, но и фактическим подчинением ему всех институтов, имеющих отношение и к правоприменению, и к самому праву. И прокуроров, и следователей, и судей, включая конституционных, и законодателей. Это позволило поставить систему под надежную охрану специально принятых в большом количестве неправовых (репрессивных) юридических норм, нейтрализующих реальные и потенциальные политические угрозы, в сочетании с их избирательным использованием.
Есть ли основания именовать такую политико-правовую систему диктатурой закона, фиксирующей постмодернистское скрещивание разноприродного? Мне кажется, что есть, причем со временем таких оснований становится все больше. Говорят, правда, что ее легитимность поддерживается и другими инструментами. Да, конечно. Вопрос только в том, что считать системообразующим.
Игорь Клямкин