"женщины" вне мужчины нет, и "протест" фиктивен, скорее он заказан идиотами и безумной политикой, где и создаются препятствия половым отношениям граждан, и поздний брак, ранее девочки вступали в брак в 15-16, а сейчас учатся и работают за деньги, которые заменили многое и опошлили отношениябиополов. Бесполое Тела не имеющее входящей стихии [либидо] обречено на агрессию, которая может протекать закрыто, как в России, или открыто, как на Западе. Свобода не воля, Запад пошёл по пути дрессурыволевого начала индивида, Восток - по пути пока ещё только гуманизациикруговой поруки и закона, и всё это безусловно деморализует волю индивида. Фильм симптоматичен и убеждает своей наглядностью, показано состояние растерявшейся женщины, не ставшей в ряд с мужчиной и ищущей крайнего. Представьте сколько поколений оказалось выбито из колеи нормальных половых отношений, ведь дамы и детей рожали, а те несли родовое проклятие в гражданское сообщество, как Милонов и депутаты женского пола в России.
Едва родившись, я была мертва. Мир моих родителей, мамаши-командирши и слабого отца, мир, в котором я должна была носить белые перчатки и подтягивающие, хоть я и была кожа да кости, живот трусы, был мертвым миром. Ну а пираты, живя в мире живом, веселились. Поскольку пираты жили в моих книгах, в мир книг, единственный живой мир, который я могла найти, я и бежала. Я так и не покинула этот мир. Взрослая Я уже не ребенок, и я все еще хочу быть, жить с пиратами. Ибо хочу вечно жить среди чудес. Разница между мною ребенком и взрослой только одна: будучи ребенком, я жаждала отправиться, чтобы среди них жить, на поиски чудес. Теперь же я знаю - насколько могу что-либо знать, - что путешествовать в поисках чуда и есть чудо. И, стало быть, нет особой разницы, на самолете ли я путешествую, на лодке или в книге. Или во сне. Я не вижу, ибо для этого нет я. Пираты знают это. Есть только видение, и, чтобы видеть, нужно быть пиратом. http://kassandrion.narod.ru/commentary/18/20acker.htmКИСКА, КОРОЛЬ ПИРАТОВ http://postnonfiction.org/descriptions/lastelpa/На последнем дыхании
«Свой голос» она найти не могла. Или, может быть, не хотела. Она хотела только одного – быть пиратом. Позднее, с оглядкой на теоретиков-феминисток, она скажет об этом так: «Для меня в язык не было входа. Как во вместилище, как в утробу, по Батлер, в меня можно было войти, но я войти не могла… Я была непроизносима и потому бежала в язык других». Александр Скидан