бесполое и познание

Аватар пользователя Дмитрий Косой
Систематизация и связи
Онтология
Ссылка на философа, ученого, которому посвящена запись: 

В диалоге Платона видно как абсолютно бесполое Тела легко ориентировалось в идее причастности знания вещам, сейчас такого проникновения в суть знания и вещей у философов конечно уже не встретишь. Гносеология продвинутая, но Тело как единое ещё не мыслилось, община (полис) вне права, отсюда  нет и индивида, а был гражданин полиса, а значит никто в правовом смысле, индивид Рима уже в частном праве. "не обнаружится ли еще некое единое великое, .... а надо всем этим опять другая, благодаря которой все это будет великим. .... каждая идея уже не будет у тебя единою, но окажется бесчисленным множеством" - идея не причастна единому, а чувство её только, и здесь методология Платона выглядит скорее фантастической, но именно этот эффект бесполого Тела и создавал размах мышления Платона и прочих гениев в философии, а возникшее шизоидное Тела (15-16 век) уже затормозило развитие исследовательской мысли в философии, почему и заклинило человечество на платонах, лейбницах, локках и гегелях, выше после них уже некуда. Современному философу хватает уже и одной великой идеи чтобы  заполнить всё пространство мышления. Гегель в начале 19 века интуицией понял что философия закончилась на нём, и пророчество не случайно, так и сбылось, сколько воодушевлялось возле ахинеи этого религиозного мыслителя от Маркса до сего дня.

– Так каким же образом, Сократ, – сказал Парменид, – будут у тебя приобщаться к идеям вещи, коль скоро они не могут приобщаться ни к частям [идей], ни к целым [идеям]?
– Клянусь Зевсом, – сказал Сократ, – определить это мне представляется делом совсем не легким.
– Ну, какого ты мнения о том, что я сейчас скажу?
– О чем же?
132 – Я думаю, что ты считаешь каждую идею единою по следующей причине: когда много каких-нибудь вещей кажутся тебе большими, то, окидывая взглядом их все, ты, пожалуй, видишь некую единую и тождественную идею и на этом основании само великое считаешь единым.
– Ты прав, – сказал Сократ.
– А что, если ты таким же образом окинешь духовным взором как само великое, так и другие великие вещи, не обнаружится ли еще некое единое великое, благодаря которому все это должно представляться великим?
– По-видимому.
– Итак, откроется еще одна идея великости, возникающая рядом с самим великим и тем, что причастно ему, а надо всем этим опять другая, благодаря которой все это будет великим. И таким образом, каждая идея уже не будет у тебя единою, но окажется бесчисленным множеством.
– Но, Парменид, – возразил Сократ, – не есть ли каждая из этих идей – мысль, и не надлежит ли ей возникать не в другом каком-либо месте, а только в душе? В таком случае каждая из них была бы единою и уж не подвергалась бы тому, о чем сейчас говорилось.
– Что же, – спросил Парменид, – каждая мысль едина и не есть мысль о чем-либо?
– Но это невозможно, – сказал Сократ. – Значит, мысль является мыслью о чем-нибудь?
– Да.
– Существующем или несуществующем?
– Существующем.
– Не мыслит ли эта мысль то единство, которое, обнимая все [определенного рода] вещи, представляет собою некую единую их идею?
– Именно так.
– Так не будет ли идеей то, что мыслится как единое, коль скоро оно остается одним и тем же для всех вещей?
– И это представляется необходимым.
– А если, – сказал Парменид, – все другие вещи, как ты утверждаешь, причастны идеям, то не должен ли ты думать, что либо каждая вещь состоит из мыслей и мыслит все, либо, хоть она и есть мысль, она лишена мышления?
– Но это, – сказал Сократ, – лишено смысла. Мне кажется, Парменид, что дело скорее всего обстоит так: идеи пребывают в природе как бы в виде образцов, прочие же вещи сходны с ними и суть их подобия, самая же причастность вещей идеям заключается не в чем ином, как только в уподоблении им.
– Итак, – сказал Парменид, – если что-либо подобно идее, то может ли эта идея не быть сходной с тем, что ей уподобилось, настолько, насколько последнее ей уподобилось? Или есть какая-либо возможность, чтобы подобное не было подобно подобному?
– Нет, это невозможно.
– А нет ли безусловной необходимости в том, чтобы подобное и то, чему оно подобно, были причастны одному и тому же?
– Да, это необходимо.
– Но то, через причастность чему подобное становится подобным, не будет ли само идеею?
– Непременно.
– Следовательно, ничто не может быть подобно идее и идея не может быть подобна ничему другому, иначе рядом с этой идеей всегда будет являться другая, а если эта последняя подобна чему-либо, то – опять новая, и никогда не прекратится постоянное возникновение новых идей, если идея будет подобна причастному ей.
133 – Ты совершенно прав.
– Значит, вещи приобщаются к идеям не посредством подобия: надо искать какой-то другой способ их приобщения.
– Выходит, так.
– Ты видишь теперь, Сократ, – сказал Парменид, – какое большое затруднение возникает при допущении существования идей самих по себе.
– И даже очень.
– Но будь уверен, – продолжал Парменид, – что ты еще, так сказать, не почувствовал всей громадности затруднения, если для каждой вещи ты всякий раз допускаешь единую обособленную от нее идею.
– Почему так? – спросил Сократ.
– По многим самым различным причинам, и главным образом по следующей: если бы кто стал утверждать, что идеи, будучи такими, какими они, по-нашему, должны быть, вовсе не доступны познанию, то невозможно было бы доказать, что высказывающий это мнение заблуждается, разве что тот, кто стал бы ему возражать, оказался бы многоопытным, даровитым и во время спора имел бы охоту следить за множеством отдаленнейших доказательств. В противном случае переубедить настаивающего на том, что идеи непознаваемы, не было бы возможности.
– Почему так, Парменид? – спросил Сократ.

– А потому, Сократ, что и ты, и всякий другой, кто допускает самостоятельное существование некоей сущности каждой вещи, должен, я думаю, прежде всего согласиться, что ни одной такой сущности в нас нет.
– Да, потому что как же она могла бы тогда существовать самостоятельно? – заметил Сократ.
– Ты правильно говоришь, – сказал Парменид. – Ибо все идеи суть то, что они суть, лишь в отношении одна к другой, и лишь в этом отношении они обладают сущностью, а не в отношении к находящимся в нас [их] подобиям (или как бы это кто ни определял), только благодаря причастности которым мы называемся теми или иными именами. В свою очередь эти находящиеся в нас [подобия], одноименные [с идеями], тоже существуют лишь в отношении друг к другу, а не в отношении к идеям: все эти подобия образуют свою особую область и в число одноименных им идей не входят.
– Как ты говоришь? – спросил Сократ.
– Если, например, – ответил Парменид, – кто-либо из нас есть чей- либо господин или раб, то он, конечно, не раб господина самого по себе, господина как такового, а также и господин не есть господин раба самого по себе, раба как такового, но отношение того и другого есть отношение человека к человеку. Господство же само по себе есть то, что оно есть, по отношению к рабству самому по себе, и точно так же рабство само по себе есть рабство по отношению к господству самому по себе. И то, что есть в нас, не имеет никакого отношения к идеям, равно как и они – к нам. Повторяю, идеи существуют сами по себе и лишь к самим себе относятся, и точно так же то, что находится в нас, относится только к самому себе. Понятно ли тебе, что я говорю?
134 – Вполне понятно, – ответил Сократ.
– А потому, – продолжал Парменид, – и знание само по себе как таковое не должно ли быть знанием истины как таковой, истины самой по себе?
– Конечно.
– Далее, каждое знание как таковое должно быть, знанием каждой вещи как таковой, не правда ли?
– Да.
– А наше знание не будет ли знанием нашей истины? И каждое наше знание не будет ли относиться к од ной из наших вещей?
– Непременно.
Но идей самих по себе, как и ты признаешь, мы не имеем, и их у нас быть не может.
– Конечно, нет.
– Между тем, каждый существующий сам по себе род познается, надо полагать, самой идеей знания?
– Да.
– Которой мы не обладаем?
– Да, не обладаем.
– Следовательно, нами не познается ни одна из идей, потому что мы не причастны знанию самому по себе.
– По-видимому, так.
– А потому для нас непознаваемы ни прекрасное само по себе, как таковое, ни доброе, ни все то, что мы до пускаем в качестве самостоятельно существующих идей.
– Кажется, так.
http://psylib.org.ua/books/plato01/24parme.htm Платон. ПАРМЕНИД

Связанные материалы Тип
Бесполое и красота Дмитрий Косой Запись
бесполое в мифологии Дмитрий Косой Запись
Великая Мать Дмитрий Косой Запись
мать-земля Гея Дмитрий Косой Запись
ошибка Дмитрий Косой Запись
фашизм в Чечне Дмитрий Косой Запись
чиновник и фашизм Дмитрий Косой Запись
бесполое в религии Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела и логика Дмитрий Косой Запись
бесполое как политическое Дмитрий Косой Запись
бесполое в искусстве Дмитрий Косой Запись
объект половой в Древнем Египте Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела Левинаса Дмитрий Косой Запись
объект сопротивления по Лакану Дмитрий Косой Запись
логика толпы Дмитрий Косой Запись
фикция бытия Дмитрий Косой Запись
любовь как выбор Дмитрий Косой Запись
психологи о любви Дмитрий Косой Запись
знамение смерти Дмитрий Косой Запись
бесполое с шизоидным Тела Дмитрий Косой Запись
лучше умереть, чем жить среди неверных Дмитрий Косой Запись
жизнь как смерть Дмитрий Косой Запись
любовь как освобождение Дмитрий Косой Запись
фашизм и смертная казнь Дмитрий Косой Запись
Трамп как политик Дмитрий Косой Запись
мышление и абсолют Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела и память Дмитрий Косой Запись
шизоидное толпы Дмитрий Косой Запись
время в науке Дмитрий Косой Запись
сознание и мозг Дмитрий Косой Запись
существует ли право? Дмитрий Косой Запись
психология и наука Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела и выбор Дмитрий Косой Запись
политика как лицемерие Дмитрий Косой Запись
существует ли существование? Дмитрий Косой Запись
бесполое Тела о самодостаточности Дмитрий Косой Запись
Юм о познании Дмитрий Косой Запись